Но удивляться этому означало не знать Уиндема Мартелла.

Он неизменно был дотошен. В Оксфорде, в отличие от многих новичков, завалил себя работой. Он уже обстоятельнейшим образом изучил полученное поместье и начал ряд улучшений. Будь он священником, то, вне зависимости от общественного положения, наверняка уделил бы внимание благосостоянию каждого прихожанина. И раз он задумался о представительстве от Лимингтона, то для начала, как грамотный полководец, намеревался хорошенько разведать местность.

Конечно, он понимал, что столь пристальное знакомство с ней может не понравиться Баррарду. Не раз бывало, что правитель города, испугавшись кандидата, грозящего отбить у него собственных сторонников, соглашался предоставить ему место при условии письменного обязательства никогда не показываться в представляемом округе. Это считалось немного эксцентричным даже в XVIII веке. Но Баррард мог и не заходить так далеко, а просто не одобрить его высматривания и вынюхивания, и Мартелл решил сделать это тайно, под предлогом визита к молодому Тоттону. Но одно было ясно наверняка: к концу недели он хорошо познакомится с округом и составит свое мнение, надо ли продолжать начатое и на каких условиях.

Между тем, кроме Эдварда, для приятного времяпрепровождения имелись еще две прелестные молодые женщины: Луиза Тоттон, очаровательная, с живым характером, и мисс Альбион, хотя и не такая хорошенькая. Однако Мартелл считал ее общество приемлемым.

– Признай, что я поставляю тебе только лучшее, – негромко заметил сестре Эдвард Тоттон, пока они ждали, когда гость выйдет из дому.

Мистер Уиндем Мартелл стал третьим за год подходящим холостяком, которого Эдвард приводил. Первый был молод – слишком молод, но наследник большого поместья – и учился вместе с ним в Оксфорде. Второй, которого он пригласил с обещанием посетить местные скачки, проявил серьезный интерес к Луизе – настолько сильный, что, когда выпил лишнего, ей пришлось отбиваться, и его попросили уехать. Но даже эти встречи обогатили слабое представление Луизы о людской натуре и внешнем мире, а ее отношение к подобным знакомствам, хотя сама она не употребила бы этих слов, лучше всего выражалось так: пусть приходят, зови еще.

Однако Мартелл – совсем другая история. Мартелл, как преподнес это брат, был делом серьезным. Эдвард предположил, что сестра изрядно боится мрачного землевладельца.

– Я понаблюдала за ним, – ответила Луиза. – Он гордец. В конце концов, ему есть чем гордиться. Но ему нравится, когда его развлекают.

– Значит, ты собираешься его развлекать?

– Нет, – задумчиво сказала она. – Но дам ему повод думать, что могу. – Она посмотрела на входную дверь. – Вот и он.

Мартелл пребывал в отличном настроении. Он не знал, чего ждать от дома Тоттонов, поскольку никогда не останавливался у провинциальных купцов. Поэтому он был порядком удивлен. Дом представлял собой красивое георгианское здание, с широкой подъездной аллеей и видом на море. Он был размером с приличный дом приходского священника – таким мог владеть младший брат землевладельца, адмирал или кто-нибудь в этом роде. Миссис Тоттон оказалась красивой женщиной, принадлежащей к его классу и родственницей нескольких знакомых ему семейств. С мистером Тоттоном, купцом, они успели переброситься лишь несколькими словами, но он показался здравомыслящим и свободным в общении, настоящим джентльменом. Мартелл подумал, что если юный Эдвард Тоттон считает свое положение в чем-то неполноценным, то нужно посоветовать ему не дурить и не оскорблять родителей.

– Сначала прогуляемся по городу, – заявил Эдвард, когда Уиндем Мартелл присоединился к ним.

День был славный, и они решили идти пешком.

Неспешно углубившись в Лимингтон, они направились по Хай-стрит. Мартелл восхитился лавками часовщика Суотериджа, оружейника Шеппарда, магазином Уилера, торгующим фарфором, и многочисленными признаками богатства и процветания. Он настоял на том, чтобы заглянуть в книжную лавку. Отметил латунную табличку на фешенебельном доме врача и то, что мистер Сент-Барб, купец, даже открыл на Хай-стрит банк. Узнал, что четыре раза в неделю из Лондона прибывает по быстрой платной дороге почта, поступающая в гостиницу «Ангел», как и дилижанс – так называли почтовую карету – из Саутгемптона, покрывавший пятнадцать миль всего за два с половиной часа. Мартелл был впечатлен.

Они спустились на пристань, где стояло на приколе несколько суденышек, затем обогнули солеварни и вернулись домой, нагуляв приличный аппетит.

Стол у мистера Тоттона и его жены был превосходным. Сперва подали легкий гороховый суп и хлеб, за которыми последовала рыба; потом освободили место для первого главного блюда – говяжьего филе, индейки в соусе из чернослива и жареного сельдерея. Мужчины пили кларет; Луиза, обычно предпочитавшая смородиновое вино, на сей раз, как и мать, выбрала шампанское.

Беседа была легкой и светской. Миссис Тоттон рассказывала об обитавших в древнем лесу оленях, о недавнем визите короля, о местах, где он побывал и связанных с ними историях. Луиза, в огромных глазах которой, как показалось Мартеллу, за напускной скромностью угадывалось немалое веселье, толково поведала о некоторых достойных внимания пьесах и расписала их исполнение в местном театре.

Эдвард рассказал про ипподром, ныне устроенный за Линдхерстом.

– А объезжаем мы, Мартелл, не только лошадей, – заметил он.

У одного забавного джентльмена как будто имелся бык, на котором тот ездил сам и призывал всех посетителей состязаться в том же духе.

Ко второй перемене – картофельный пудинг, тосты с анчоусами, силлабаб, тушеные голуби и фруктовые пирожные – Мартелл резонно заключил, что соседствующий с древним лесом приморский городок, пожалуй, является одним из приятнейших мест для представительства во всей Англии.

Скатерть сняли, но подали желе, орехи, пирамиды засахаренных фруктов и блюда с сыром; появился портвейн для мужчин и шерри-бренди для дам, и только после этого Мартелл вспомнил, что надо справиться о Фанни Альбион.

– Бедная милая Фанни! – воскликнула Луиза. – Клянусь, у нее ангельский нрав!

Появление Фанни казалось маловероятным.

– Хотя вы можете не сомневаться, что мы попробуем ее выманить, – заявил Эдвард.

В Винчестере захворала приятельница тети Аделаиды, с которой та дружила всю жизнь, и бесстрашная старая леди настояла, чтобы заложили карету, и отправилась туда, несмотря на преклонный возраст, а Фанни и миссис Прайд предоставила заботиться о старом мистере Альбионе. Перед отъездом она строго-настрого наказала брату не болеть до ее возвращения. Этим наказом он уже пренебрег. И если природа его нынешнего недуга была неясна, то лишь потому, сказал он, что тот слишком запущен, чтобы ее установить. Поэтому Фанни сидела с ним дома и не считала возможным куда-либо ехать.

– Наверное, нам следует навестить вашу кузину, – предложил Мартелл.

– Я передам, – пообещал Эдвард, – но думаю, она скажет «нет».

Вскоре после этого дамы удалились, и Мартелл получил возможность спросить у мистера Тоттона за портвейном о деловой жизни города. Тоттон, как и ожидалось, был отлично осведомлен в ней.