– Она передает, что да, сэр, – ответил он, когда вернулся.

Все оказалось не совсем так, как он ожидал. Он точно не знал почему. Возможно, дело было в близости леса, когда они свернули у ворот с дороги, или в надвигавшихся серых тучах, которые, едва они спустились от старой Болдрской церкви, нависли сверкающими краями, создавая тень позади. Мартелл знал одно: когда экипаж подкатил к повороту подъездной дорожки, солнце скрылось и ему стало безрадостно, не по себе.

Затем они повернули, и перед ними вырос Альбион-Хаус.

Это лишь свет, сказал себе Мартелл; всего-навсего давящая серая мгла, возникающая, когда тот просачивается сквозь тучи, поэтому и дом такой мрачный. До чего же старыми казались его голые фронтоны; как близко подступили деревья, окаймлявшие зеленый круг лужайки. Кирпичные стены дома были темными, как засохшая кровь. Складчатая крыша говорила о древнем тюдоровском каркасе внутри. Дом смотрел мертвыми глазами окон, и могло показаться, что в нем обитают лишь духи и будут оставаться здесь, пока тот медленно превращается в руины, а после рассыплется, лишив обители даже их.

Гости подошли к входу. На пороге стояла высокая женщина.

– Миссис Прайд, экономка, – негромко пояснил Эдвард.

Мартелл уловил в ее взоре тревогу и настороженность.

Последние дни были нелегкими для Фанни. С отцом не было сладу. Он постоянно капризничал, а однажды – необычное дело – даже закатил истерику. Накануне она бóльшую часть дня просидела с ним в его комнате, и сегодня, хотя он выпил и чай, и бульон, и кларет, казалось маловероятным, что он покинет стоявшее возле кровати большое кресло с подголовником, где восседал, укутанный в плед.

Поэтому она испытала шок, когда полчаса назад вошла миссис Прайд и сообщила, что к ним собрались молодые Тоттоны и мистер Мартелл.

– Но мы не готовы их принять! – воскликнула Фанни. – А отец… Ох, миссис Прайд, спросили бы сначала меня! Вам не следовало их приглашать.

Но коль скоро миссис Прайд извинилась и объяснила, что хотела сделать мисс Альбион приятное, деваться было некуда.

– Нам придется постараться и быть на высоте, – сказала она.

Однако, когда она пошла сообщить отцу о нежеланном визите и пообещать отделаться от гостей, как только позволят приличия, к ее великому изумлению, старый мистер Альбион чудесным образом выздоровел. Пусть и немного ворчливо, он потребовал зеркало и чистый шейный платок, ножницы, щетку и помаду для волос. Он мигом привел всех в активнейшее движение, и Фанни осталось лишь ускользнуть и немного прихорошиться самой.

Она стояла на лестнице и смотрела в холл, когда вошли гости, оставив за порогом серый свет дня. Первым вошел Эдвард, затем Луиза, и сразу за ней – мистер Мартелл. Они ненадолго остановились, еще не замечая ее. Эдвард огляделся, а Луиза, прежде чем закрылась большая дверь, полуобернулась, сказала что-то мистеру Мартеллу, и Фанни увидела, как она тронула его за руку.

Фанни направилась к ним, и мистер Мартелл подумал: какая же она бледная! В длинном платье она казалась неким призраком из старинной драмы. Он сразу заметил напряжение на ее лице.

Она молча проводила их в старую гостиную со стенами, обшитыми панелями, извинилась за то, что не подготовилась к подобающему приему, и вежливо справилась у Мартелла о его здоровье и родственниках. Однако при этом она держалась чуть скованно, и Мартелл спрашивал себя: не сожалеет ли она о его приходе?

Впрочем, они завели учтивую беседу. Луиза в красках расписала чаепитие у миссис Гроклтон, вызвав у Фанни хотя и довольно слабую, но все же улыбку. А когда Луиза безукоризненно скопировала мистера Гроклтона, обливающего себя водой из вазы и ставящего обратно цветы, к всеобщему смеху присоединилась и Фанни.

– Вам впору на сцену, мисс Тоттон, – сказал Мартелл, весело качая головой и тепло глядя на Луизу. – С вашей кузиной не соскучишься, мисс Альбион.

– Очень рада, что вы это оценили, – ответила Фанни, но вид у нее был усталый.

Непринужденная беседа оборвалась с появлением мистера Альбиона. Одной рукой он опирался на трость с серебряным набалдашником, за другую его поддерживала миссис Прайд. Шелковые штаны до колен, жилет и шейный платок были в безупречном порядке; белоснежные волосы аккуратно причесаны; многодневная щетина аккуратно подровнена. Глаза, пусть стариковские, были пронзительно-голубыми. Мартелл таких не видывал. Фрак свободно болтался; мистер Альбион был тощим и хрупким, но казалось, что он, пока медленно шел к креслу с высокой спинкой, обрел почти агрессивное старческое достоинство, с которым намеревался встретить своих гостей.

Как часто бывает в присутствии лица весьма преклонного возраста, к нему подходили и обращались по очереди. Мартелл, как человек новый, был первым. После обычных комплиментов, принятых достаточно благосклонно, он отметил, что весной в Оксфорде все были рады обществу его дочери. Судить было трудно, но похоже, что старику это понравилось меньше. Тогда Мартелл сообщил, что недавно прибыл из Дорсета и собирается податься в Кент, благо такая информация обычно побуждала к реакции, выливающейся в беседу.

– Из Дорсета? – переспросил мистер Альбион и погрузился в мысли. – Боюсь, мне никогда там особо не нравилось, – признался он затем с сожалением.

– Слишком много высоких холмов, сэр? – предположил Мартелл.

– Мне уже не уехать отсюда.

– Насколько я понимаю, вы побывали в Америке, – предпринял вторую попытку Мартелл, все еще не теряя надежды.

Стариковские голубые глаза остро взглянули на него.

– Да. Это так. – Теперь мистер Альбион как будто что-то обдумывал, и Мартелл решил, что он хочет высказаться на эту тему, но через несколько минут, похоже, если и собирался это сделать, то передумал, так как взор его обратился к Луизе, и мистер Альбион указал на нее своей тростью. – Согласитесь, она хороша?

– Бесспорно, сэр.

Утратив интерес к Мартеллу, мистер Альбион вновь указал на Луизу.

– Вы очень хороши сегодня, – обратился он к ней.

Та сделала реверанс и с улыбкой, восприняв это как приглашение подойти, милейшим образом опустилась рядом с ним на колени.

– Вам так удобно? – спросил старик.

– Мне всегда удобно разговаривать с вами, – ответила Луиза.

Поскольку было ясно, что больше тот в его обществе не нуждается, Мартелл отступил, а Фанни подошла проверить, не нужно ли чего отцу.

– Мне жаль мисс Альбион, – негромко бросил Эдварду Мартелл. – Куда мы направимся завтра?

– В Бьюли, если погода позволит, – ответил Эдвард.

– Может быть, пригласим и вашу кузину? – предложил тот. – Ей, верно, грустно постоянно сидеть в этом доме с отцом.

Эдвард согласился и счел это хорошим планом.

– Я сделаю, что смогу, – пообещал он.

Тут вернулась Фанни, и Мартелл получил возможность немного поговорить с ней. Она вроде бы немного повеселела, и оба с удовольствием ощутили ту приятную близость, которая возникала в Оксфорде, но теперь, в здешней обстановке, она выглядит значительно старше и несет на себе печать чего-то печального, даже трагического. Ей необходимо отсюда уехать, решил он. Кто-то должен ее спасти. Но он отчетливо понимал, что подобное бегство – дело нелегкое. Возможно, посещение Бьюли улучшит ее настроение. Краем глаза Мартелл увидел, как Эдвард подходит к старику, и подумал, что обходительность юного Тоттона позволит изящно осуществить замысел.