этим пользовались лояльные президенту губернаторы, за что и расплачивались.

Яркий пример — противостояние АП и руководителя Приморского края Евгения Наздратенко. Самый важный из самых дальних, самый дальний из самых важных — так я называл этот регион. Тихоокеанский край России. Граница с Китаем и Северной Кореей (то самое озеро Хасан и сопка Заозерная, известные из советской военной историографии места боев с японцами), до Японии и Южной Кореи рукой подать. Порты, трансграничные переходы и богатейшие природные ресурсы. Уникальной квалификации специалисты. Крупные промышленные предприятия, включая судоверфи. Огромный потенциал развития, особенно в связи со сдвигом российской политики на Восток.

К тому же — место базирования значительного воинского контингента с объектами стратегического значения.

И в то же время — чрезвычайная криминализация региона, организованные преступные группировки: местные и этнические (китайские, корейские, чеченские), выросшие на контрабанде, незаконном промысле и даже на «налогообложении» войсковых частей. Воровства больше, чем экономики.

Мне пришлось поучаствовать в борьбе АП за укрощение строптивого губернатора. Втянулся в эту проблему без малейшего желания: Наздратенко был не хуже других. Как и многие, перекладывал ответственность за все проблемы на центр, достаточно произвольно распоряжался бюджетными деньгами, порой специально провоцировал отдельные острые ситуации, существовал в режиме «гармоничного симбиоза» с местным криминалитетом, да еще играл в мировую политику. Но, например, свердловский губернатор Эдуард Россель и Уральскую республику грозился создать, и с бандитами вел открытый «конструктивный диалог». Губернаторы-коммунисты из «красного пояса» — из регионов левой ориентации — создавали локальные плацдармы борьбы с федеральной исполнительной властью.

А с Наздратенко можно было работать. По крайней мере, против Ельцина он никогда не выступал, что очень важно. Но, полагаю, было что-то личное в настойчивом стремлении Чубайса убрать Наздратенко или сильно ограничить его. Тот упорно и умело отбивался, совмещая региональный популизм (например, снижение тарифов на электроэнергию) с политическими демаршами вроде заявления о продаже в США 500 противокорабельных ракетных комплексов «Москит» и «борьбы» против привидевшихся ему попыток отдать Китаю российскую землю возле озера Хасан. В этом случае, чтобы своими глазами оценить ситуацию, побывал на месте. Пешком прошли на знаменитую сопку Заозерная, откуда открывался вид на реку, на Северную Корею за рекой напротив и Китай — справа. Картина характерная: на корейских и китайских рисовых чеках копошились крестьяне, выше по реке у китайцев угадывался крупный по нашим меркам город. А у нас за спиной 100 километров безлюдья… Не оставалось сомнений: шумиха из-за демаркации границы — чистой воды политиканство. Так оно и оказалось.

Парадокс: на стороне Наздратенко оказались многие региональные руководители федеральных органов (прокуратуры, МВД, ФСНП) и даже представитель президента в регионе, а на стороне АП — многие местные деятели (мэр Владивостока Виктор Черепков, будущий зампред Совета Федерации Светлана Орлова, а еще начальник Приморского УФСБ Виктор Кондратов).

В попытках усмирить строптивого губернатора кремлевская администрация использовала и кнут, и пряник. Кнутом стало назначение Кондратова представителем президента в регионе (по совместительству) с расширенными полномочиями в вопросах подбора и расстановки кадров, контроля финансовых потоков и многого другого, а также поддержка последовательных оппонентов Наздратенко, таких, как мэр Владивостока Черепков и федеральный депутат Орлова. Пряником — особое внимание к финансовым обязательствам центра перед регионом. Чубайс, например, на планерке 16 сентября признал: «Наздратенко свои обязательства по тарифам и кадрам выполнил. Теперь правительство тоже должно отчитаться о своей работе». В повестке дня этот вопрос стоял сразу за обсуждением ситуации в Чечне и судьбы ее руководителя Доку Завгаева — две «горячие точки», получается. Обсуждали и помощь Приморью в решении проблем, накопившихся в топливно-энергетическом комплексе края. В этом нам сильно помог чрезвычайно компетентный первый заместитель министра топлива и энергетики Сергей Кириенко.

Ситуация в регионе стала постепенно улучшаться. В связи с этим, а также с уходом Чубайса с руководящих постов интерес АП к войне с Наздратенко стал ослабевать. В апреле 1998 года указ об особых полномочиях Кондратова отменили, а затем его освободили от должности полномочного представителя президента и вскоре перевели в Москву. Потом в Москву же перебрался и Наздратенко.

Иногда приходилось заниматься и более скандальными ситуациями — проникновением во власть людей, связанных с криминальным миром. Некоторые из этих случаев, как, например, выборы и последовавшие отставки мэров Ленинска-Кузнецкого Геннадия Коняхина и Нижнего Новгорода Андрея Климентьева получили значительную огласку и неоднозначную оценку. Приходилось заниматься встряской растерявшихся местных силовиков, апеллируя к одному аргументу: «И как вам теперь приходить на доклад к этим людям?» С последующим принятием довольно жестких мер. Увы, с демократическим пуризмом это не всегда совпадало. Попадало мне и от прессы, и от коллег[300].

Этот опыт показал, что жестко воздействовать на губернаторскую вольницу можно лишь при полностью консолидированных действиях центра. Но и генеральный прокурор Скуратов, и министр внутренних дел Куликов упорно саботировали требования о замене соответствующих краевых руководителей. А президент был не в состоянии спросить с них, как полагается. Да и в принципе контроль одних чиновников другими чиновниками — недостаточно результативен. Мало ли мы видели ВЧК, «народных контролей», «госпартконтролей» и прочих. Потому мы привлекали к кадровой работе структуры гражданского общества. До сих пор считаю, что контроль государства обществом — путь к становлению подлинной демократии. Хотя порой приходилось и «власть употребить».

Как, например, в случаях противостояния губернаторов и руководителей федеральных ведомств. У этой проблемы две стороны.

Во-первых, следовало всячески поддерживать самостоятельность и принципиальность тех руководителей на местах, кто готов отстаивать свою позицию вопреки мнению местных элит с губернатором во главе.

Во-вторых, нельзя оставаться глухими и к претензиям региональных руководителей к «федералам на местах».

В качестве примеров приведу доходившие до крайней ожесточенности раздоры Николая Федорова (президента Республики Чувашия) и Амангельды Тулеева (губернатора Кемеровской области) с руководителями соответствующих прокуратур. Приходилось выезжать для «разбора полетов». В такого рода миссиях от прокуратуры участвовал заместитель генерального прокурора Юрий Чайка. Нам удавалось быстро и беспристрастно разбираться в накопившихся проблемах и выносить решение на месте. Вспоминается характерный случай в Кемерово, где мы с Чайкой сняли с постов трех прокуроров. Тулеев сказал: «Ну, не ожидал, что так быстро и объективно во всем разберетесь».

А в Чувашии, например, ситуация оказалась иной. Не сошлись характерами президент и прокурор республики. Дополнительной сложностью в этом случае было то, что президент республики Федоров — крупный юрист. А, как известно, «два юриста — три мнения». Прокурора в обиду не дали, но со временем перевели его на работу в другой регион.

Вообще часто приходилось объяснять руководителям федеральных органов на местах, что народ не разбирается в хитросплетениях полномочий центра, региона и муниципалитета. Так что, если на выборах (в ту пору свободных и конкурентных) региона губернатор проигрывал, это была оценка и всех их тоже.

Потом, как