обязанностей Президента Российской Федерации». Легко заметить, что оба упомянутых указа идут номерами друг за другом и, следовательно, ни один документ Черномырдин в качестве и. о. президента не подписал. Его аппаратная культура в эти часы вообще была выше всяких похвал.

Примчался Чубайс. Как обычно, предельно конкретен и прагматичен. В его портфеле было еще два президентских указа.

Первый (№ 1536) до этого обсуждали и признали полезным для укрепления исполнительской дисциплины: «О мерах по совершенствованию организации контроля и проверки исполнения поручений Президента Российской Федерации». Документ усилил роль Главного контрольного управления АП и его руководителей (сначала Кудрина, потом Путина).

Но вот Указ № 1537 стал для меня полной неожиданностью: «О Дне согласия и примирения». Большевистский праздник 7 ноября объявлялся почему-то Днем согласия, примирения и чуть ли не братской любви, а предстоящий год — соответственно, годом согласия и примирения. Чубайс пояснил: «Мы должны отнять 7 ноября у коммунистов». Я сразу и не нашел, что ответить. А ответ простой: не отнимать 7 ноября нужно у коммунистов, а прибивать их к этой дате намертво, объясняя трагическую ее роль в нашей истории, преступную суть установившейся в результате власти. Я растерялся, а обессиленный президент, которого Чубайс тоже застал врасплох, тем более не был в состоянии это анализировать и обсуждать. Так и родился этот недолго поживший праздник-уродец. Потом для обоснования ноябрьских праздников вернулись к Смутному времени, но дату единства назначили на 4-е число, к чему опосредовано оказался причастен мой двоюродный брат Андрей Зубов, первым это предложивший.

Через пару дней Ельцин перебрался в «кремлевскую» Центральную клиническую больницу (ЦКБ), а наш штаб был упразднен.

9 ноября в Кремле Наина Ельцина устроила камерный прием, своего рода уютный товарищеский завтрак, на котором трогательно поблагодарила всех участвовавших в этих драматических событиях.

23 декабря Ельцин впервые после долгого перерыва приехал в Кремль.

Если не считать встречи ранним утром 5 ноября, это был первый раз более чем за два года, когда я имел возможность близко и не спеша его рассматривать. Сдал он очень сильно, хотя и выглядел гораздо лучше, чем можно было ожидать. Это, конечно, уже не тот яркий и порывистый вождь-борец, с которым я познакомился почти восемь лет назад. И не сильный, уверенный в себе президент осени 1994 года. Еще не совсем поздний Брежнев — такое общее впечатление. А ведь было тогда Ельцину только 65 лет.

Собрав руководство АП, он, внимательно присматриваясь к каждому из сидящих за столом, выдержав выразительную паузу, сказал:

— Я сегодня специально заехал посмотреть памятник Петру Первому[299].

(Пауза. Долгая пауза.)

— Сделана большая… глупость.

Через несколько дней Ельцин снова заболел.

Округло выражаясь, он был крайне недисциплинированным пациентом (охота, баня и прочие излишества быстро управились со слабым еще организмом) и 7 января с диагнозом «пневмония» снова надолго выбыл из строя. В сущности, он так больше и не смог нормально работать.

По большому счету, успешный исход операции президентского сердца завершил политический 1996-й год. Итог его прост: резко ослабевший Ельцин остался на посту президента до конца срока.

Это было гарантией «стабильности» — трех с лишним предстоящих лет, упущенных для реформ.

Секвестр доверия

В целом, состояние российской экономики в 1996 году можно охарактеризовать как замедление падения. Казалось, парашют реформ наконец раскрылся и начал работать. Сокращение ВВП составило менее 4 %. Инфляция за год упала со 132 % до 23 %. Доллар вырос примерно на четверть (до 4600 руб.), что также меньше показателя предыдущего года. Более стабильными стали отношения с Международным валютным фондом. Но огромным и растущим оставался долг по выплатам бюджетникам, военным, регионам, предприятиям и задержки оплаты госзаказов. За прошедшие пять лет вчистую проели накопления прежних годов, и значительная часть людей погрузилась в беспросветную нищету.

И, конечно, предвыборная президентская кампания превратилась в гонку подарков и посулов. Цену им определила первая же еженедельная оперативка нового руководства АП. Чубайс открыл ее постановкой шокирующей, но необходимой задачи.

— Нужно подготовить предложения по отказу от обещаний Бориса Николаевича во время избирательной кампании. Специалисты подсчитали — чтобы их выполнить, и двух бюджетов не хватит.

В этих словах — суть того, что составляло основу внутрироссийского политического процесса того времени: денег в бюджете катастрофически не хватало, а власть, вместо того, чтобы честно планировать жизнь по средствам, врала людям.

Усекновение предвыборных обещаний и обязательств Ельцина было масштабным. Народ в очередной раз понял: опять обманули. Это немедленно сказалось на итогах выборов 39 глав регионов в сентябре — декабре. На совещаниях постоянно обсуждали, кому бы не платить положенные деньги, чтобы подбросить средства в область, где баллотируется «свой губернатор». Чаще всего в жертву приносилось министерство обороны, задолженность перед которым росла, как на дрожжах. Степенному Александру Казакову, первому заместителю руководителя АП, куратору управления по работе с территориями, приходилось из кожи вон лезть, чтобы при минимальных ресурсах и в крайне неблагоприятной атмосфере продвигать лояльных кандидатов. И все же итоги были, скорее, неудачными для АП.

Из дневника:

23.12. Совещание у президента. Ельцин: «Выборы в регионах. В целом без большого проигрыша, но в чем-то проиграли. Теперь задача — подтащить этих людей на свою сторону. Кое-где вернулись 1-е секретари, но и с ними нужно работать… Так и нет механизма снятия избранных глав администраций… Нужно с помощью Конституционного суда получить приемлемые толкования. Дайте два надежных примера снятия губернаторов. Не давайте мне, Михаил Александрович (Краснов, помощник президента по правовым вопросам) безликого описания вариантов. Укажите достоинства, плюсы и минусы.

Как и следовало ожидать, при полном отсутствии правовой базы, малодееспособном президенте и общей слабости власти попытки приструнить вольницу и самоуправство региональных руководителей не были успешны.

Другой важной частью борьбы Чубайса за укрепление дисциплины и единства системы исполнительной власти стал арбитраж раздоров высоких руководителей или прямое их наказание. Мне довелось поучаствовать во многих таких случаях. Некоторые из них имели вполне основательную объективную основу (злоупотребления подчиненных, недостаточное разграничение компетенций). В других причиной становились политические амбиции. Проще говоря, борьба бульдогов под ковром.

Наздратенко и другие

В то время субъекты Федерации обладали значительными полномо-чиями, их главы выбирались народом, отвечали только перед своими избирателями и, благодаря членству в Совете Федерации, являлись политиками федерального уровня. А слабая президентская вертикаль позволяла отдельным руководителям федеральных ведомств вести свою игру. К тому же центр часто, если не всегда, сам не выполнял взятые на себя обязательства (прежде всего бюджетные), был постоянно в долгах как в шелках перед регионами, что изрядно подрывало нашу позицию в таких спорах. Вдобавок у регионалов всегда имелась возможность (и желание) все валить «на Москву», списывая на нее и объективные проблемы, и собственные просчеты, злоупотребления. Меньше других