«В этой книге я не нашел ни одной своей цитаты, которая была бы неуместна или провокационна, – сказал он. – Очевидно, что Сэм – мастер журналистских расследований. Книга рисовала портрет Майкла, который пришелся ему не по душе, и в основе лежали правдивые слова, кто бы их ни высказал Сэму». Портрет, раскрывавшийся в книге, «был довольно точным», сказал Бах. И добавил: «Я не думаю, что хоть кого-то в книге Сэм представил не тем, кем он был».

Краузе сказал, что едва не лишился рассудка, узнав, что его обманом заставили уволить ни в чем не повинного человека. К тому времени, как правда была раскрыта спустя несколько лет, Бах перешел на работу в «Детройт», где трудился ассистентом тренера. Как-то раз, когда команда «Пистонс» приехала в Чикаго на игру против «Буллз», директор «Пистонс» Рик Санд сообщил Баху, что Краузе хочет перекинуться с ним парой слов. У Баха были смешанные чувства по поводу возможной встречи, он был более чем удивлен таким предложением Краузе. «Когда Джерри заговорил со мной, он был очень эмоционален, как и я. Я всегда считал, что то решение приняла организация, а не Фил. И подумал, что этот разговор был большой уступкой со стороны Джерри. Я предположил, что он честен со мной и искренне сожалеет, – сказал Бах об извинениях Краузе. – И я их принял».

Позже Бах поднял эту тему в разговоре с Джексоном, но то, что было сказано тогда, останется только между ними. Бах пояснил: «Я предпочту оставить эту тему. Он определенно знал, что я чувствую. Я всегда считал, что наши взаимоотношения были достаточно крепкими. Мы просидели вместе на тренерской скамье целых пять лет. Будучи ассистентом тренера, не всегда знаешь обо всем, что происходит. Это обвинение всегда было дурацким и надуманным, но я не мог защитить себя. Теперь все это не важно. Когда-то было важным, но не сейчас».

Инцидент, однако, раскрыл интригующий элемент джексоновской стратегии в отношении Джордана. Почему он рискнул своей работой, которую так желал получить, или столь важными для успеха взаимоотношениями с ярчайшей звездой лиги, решив передать репортеру информацию о своем боссе и самом Джордане? Один из сотрудников «Буллз», долгое время работавший с Джексоном на регулярной основе, заключил, что тренер поступил так, стремясь получить больше контроля над своей командой. В конце концов книга стала тем орудием, которое помогло еще сильнее изолировать от команды Краузе и тем самым укрепила статус Джексона как лидера коллектива. «Было примерно так: «Давайте набросимся на Майкла. Давайте как следует выпорем этого парня, чтобы придержать его в узде ради достижения моих целей». Это был такой способ встать на сторону Майкла за счет изолирования его от прессы, – предполагал сотрудник «Буллз». – Вот почему Фил всегда проповедовал подход «Мы против прессы», «Мы против организации», потому что таким образом он мог оставаться вожаком стаи».

Годами тренер не отвечал на обвинения со стороны Райнсдорфа и Краузе, хотя в интервью 2012 г. Джексон отметил, что The Jordan Rules имела колоссальную важность для эволюции «Буллз», так как спустила Джордана с небес на уровень ближе к партнерам. Джексон как тренер определенно имел полное право хотеть, чтобы его голос был единственным голосом, к которому бы прислушивались игроки, но в своем стремлении усилить контроль он прибегнул к крайнему средству. «Фил – мастер по части игр разума», – несколько раз говорил о тренере Джордан.

Джордан был встревожен новостями об увольнении своего любимого тренера, хотя понятия не имел, что на самом деле случилось. В будущем он несколько раз будет пытаться как-то вовлечь Баха в свою жизнь. И все же Джордан также часто размышлял о своих особых взаимоотношениях с Джексоном, долгих беседах, которые они вели, дебатах и обменах мнениями – не только о баскетболе, но и о жизни в целом.

«Мы говорили с ним о стольких разных вещах, – вспоминал Джордан о тех диалогах с тренером. – В философские темы мы погружались чаще, чем во что-либо другое». Было очевидно, что и он, и Джексон получают огромное удовольствие от этих бесед. «Мы бросали друг другу вызовы, – говорил Джордан. – Думаю, я учился у него, а он немного у меня – это помогало ему взглянуть на вещи с точки зрения игрока. Он играл в далеком прошлом, я же помогал ему понять мышление баскетболиста новой эры. Это были взаимовыгодные отношения. Я гораздо больше слушал, нежели говорил. Не то чтобы у нас были разногласия, скорее он предлагал мне какие-то идеи и говорил: «Подумай об этом, подумай о том».

Сквозной, хотя и неявной темой их бесед, по иронии судьбы, было доверие. Джордан вспоминал, что его доверие к Джексону росло со временем. Когда Джексон смог завоевать расположение Джордана и «Буллз» начала выигрывать чемпионские титулы, тренер стал искать новые способы мотивации своей суперзвезды и поддержания баланса в нападении между Джорданом и его партнерами – и успешно их находил. Далее Джексон собрал целый массив из разных источников влияния на Джордана, чем помог сфомировать у него правильный психологический подход и научил, как действовать под высоким давлением. Очевидно, что эти уроки помогли Джордану не только в баскетболе, но и в его бейсбольной жизни.

И снова «Стэдиум»

В сентябре того года Джордан прибыл в Чикаго, чтобы принять участие в матче Всех Звезд Скотти Пиппена – благотворительной игре, средства от которой должны были быть переданы организации Джесси Джексона Operation PUSH. Поначалу Майкл колебался, не спеша принимать приглашение, возможно, потому, что не забыл обиду, вызванную бойкотом товаров Nike четырехлетней давности, к которому призывала PUSH. Однако это мероприятие давало ему возможность в последний раз сыграть на чикагском «Стэдиуме», который в ближайшие месяцы должен был быть снесен. Через дорогу, на той же Мэдисон-стрит, на которой располагалась арена, планировалось возвести «Юнайтед-центр» за 150 млн долларов. Приманка, которой был для него «Стэдиум», оказалась слишком сильна, и, приехав, Джордан увидел забитую до отказа арену, жаждавшую вернуть его себе. Его команда, облаченная во все белое, сошлась со сборной Пиппена, игравшей в красных цветах, и два экс-партнера по команде шли друг на друга с удивительной свирепостью. Джордан не хотел, чтобы кто-нибудь думал, что он «потерял это или разучился делать то». Он загорелся прежним огнем и сделал 46 бросков в матче, реализовав 24 из них и набрав 52 очка. Его команда победила 187: 150, а публика в тот вечер вполне могла поставить новый рекорд по количеству стоячих оваций, устроенных баскетболистам. Когда игра кончилась, он обнял Пиппена неподалеку от секретарского стола, помахал толпе рукой, а потом подошел к центру площадки, подтянул шорты и, опустившись на колени, поцеловал паркет, в последний раз эмоционально попрощавшись с площадкой, ставшей для него трамплином к величию.

«Я послал прощальный поцелуй «Стэдиуму» и попрощался с годами, которые провел здесь игроком, – сказал он после репортерам. – Но я не прощался с баскетболом. Я всегда буду любить баскетбол и всегда буду в него играть. Просто не буду играть в профессиональный баскетбол».

И действительно, той осенью в Скоттсдейле, где он выступал в Осенней лиге Аризоны, он участвовал в изрядном количестве любительских матчей. Терри Франкона заметил, что в последний месяц пребывания Джордана в Бирмингеме он начал запускать мяч с куда большей силой, делая хиты. Скорость его работы битой возросла, и он начал крепче стоять на своих тонких и длинных ногах. В Скоттсдейле он и правда стал отбивать лучше, его показатели приблизились к вполне порядочной цифре 0,255, и это в лиге, где варились самые перспективные молодые игроки.