обрадовало. Плохой признак. Раз сержант Фориненко не прочь поговорить, значит, не миновать рядовому Катанчику основательной протирки. Ну что ж, потерпим ради дела.

— Ну, чего же вы замолчали? Какой у вас вопрос? — поторопил его сержант.

— Да я так... между прочим... просто так, интересуюсь. Вы до армии с Мессингом, часом, не работали? Ну с тем, который мысли отгадывает?

— А что? Похоже? — спросил Фориненко.

— Похоже. Даже очень похоже. Я только подумал, а вы...

— Что верно, то верно. Я вас, товарищ Катанчик, насквозь вижу. Даже глубже, — пошутил Фориненко. — Вижу, когда вы с душой работаете и когда святого лодыря празднуете. Вот как сейчас. А насчет Мессинга... чего нет, того нет. Я до службы обыкновенным стекольщиком работал.

Катанчик невольно посмотрел на огромные, тяжелые кулаки боксера: стекольщик... с такими ручищами... а стекло ведь хрупкое...

— Веселая у вас профессия, — сказал он и пропел, подражая бродячим стекольщикам: — Стекла вставляем! Кому стекла вставлять?

Фориненко покачал головой:

— Зачем же так? Я от домоуправления работал. По нарядам. Но это к нашему разговору отношения не имеет. Меня другое интересует сейчас: когда вы наконец бросите шутовством заниматься? Не надоело еще? Да и не подходит это вам. Я же вижу: вы по натуре человек серьезный. И цель у вас в жизни другая. Так что пора за ум взяться, товарищ Катанчик, а то поздно будет. Пора! — Он помолчал немного и уже иным, строгим, командирским голосом спросил: — Вам понятно, Катанчик?

— Так точно, понятно, товарищ сержант.

— Вот и отлично. А теперь соберите у товарищей фляги и бегом вон к той скале. Я там родничок обнаружил. Выполняйте!

Собирая фляги, Вася засматривал товарищам в глаза, надеясь найти в них дружеское сочувствие, но встречал только хмурые взгляды и видел лишь сосредоточенные, разгоряченные работой лица. «Вот скаженные. И с чего они все на меня окрысились? Я же ничего плохого, честное слово, ничего плохого не хотел».

3

Кто-то позвал Сергея. С трудом, едва не вскрикнув от боли, выпрямил он спину. Нелегко давалось ему это негласное, никем не объявленное соревнование с Микешиным. «До чего обозлился человек. Кажется, готов всю эту скалу в пыль измельчить. А Катанчик опять присмирел. Вот ведь совсем не глупый парень, но иногда такое ляпнет. Персональный экскаватор. Тоже, придумал».

Сергей принадлежал к тому поколению шахтеров, которое про обушок и кайло знало только понаслышке. В Донбассе он познакомился с самой новейшей горной техникой. И экскаваторы ему приходилось видеть всякие. Даже гигантские шагающие. Понятно, что и в армии подобная техника есть. Можно не сомневаться — есть. Только в горных условиях солдату-пехотинцу она не всегда подмога. «В вещевом мешке экскаватора с собой не унесешь. И на плече не потащишь. Так зачем же обижать заслуженную старушку кирку?! Эту верную солдатскую палочку-выручалочку. Она, где хочешь, на любой высоте, на любой круче заоблачной тебя выручит».

Сергей смахнул с глаз слепящую, солоноватую влагу и оглянулся. Звал его, оказывается, секретарь комсомольской организации лейтенант Саврасов. У лейтенанта глаза прикрыты от горного солнца темными очками.

— Здравствуй, Бражников, — сказал Саврасов. — Тебе задание, как члену бюро. Важное. С начальством уже согласовано. Вот. — Он протянул Сергею пакет. — Это начальнику клуба доставишь. Срочный материал для световой газеты.

Саврасов подышал на пальцы правой руки:

— Не поверишь, рука онемела. Все утро писал. Тут вся картина нашей работы на учении, поднимаем на щит героев-комсомольцев.

— А про наших написали? — поинтересовался Сергей.

— Еще бы! Мне Громов весь материал дал. А тебя попросил особо отметить.

— Меня? — удивился Сергей.

— А что? Не веришь?

— Нет, почему же, верю. — Сергей смутился. — Только про лейтенанта Громова надо в первую очередь.

Саврасов рассмеялся:

— Дружно живете. Кукушка хвалит петуха...

Сергей поморщился. «Чего я таким добрым стал? — недовольно подумал он. — Справедливость? А может, это вовсе не справедливость».

— Это кто же петух, а кто кукушка? — спросил Сергей.

— Ну, ладно, ладно, не обижайся. Потом разберемся в этой птичьей проблеме. А сейчас двигай, Бражников, дело срочное. Клубная машина недалеко отсюда. Спустишься вниз километра два, пройдешь деревушку, и сразу за ней налево ущелье. Понял?

— Так точно, понял, — не очень бойко ответил Сергей. Ему не по душе пришлось это поручение. Неудобно перед товарищами. Подумают: комсорг к легкой жизни потянулся. Поди объясни им потом.

— Двигай, двигай, Бражников, — нетерпеливо поторопил его Саврасов. — Аллюр — три креста.

«Аллюр — три креста, — усмехаясь, подумал Сергей. — Это, кажется, галоп. Предельная лошадиная скорость. Ну, пожалуй, на галоп я сейчас не способен».

4

Казалось, что будто по военной надобности деревушку эту тоже замаскировали под общий тон. Тот же дикий, неотесанный серый камень, что и повсюду здесь, в горах. Из него сложены низкие, по пояс, заборы, овчарни, коровники и прижатые к земле тяжелые темно-серые, похожие на обломки выветренных скал дома. Только по дыму, что вьется над плоской кровлей, можно догадаться, что это жилье человека. И еще по собакам. Собака не волк, она не может жить в одиночку. Она живет при человеке. Она защищает его стадо от хищников, охраняет его дом от недругов.

У каждого дома — собаки. Коротконогие, лохматые, они, изготовясь к бою, стоят на границах хозяйских владений и, оскалив зеленоватые клыки, настороженно смотрят на прохожего.

Собаки стоят неподвижно, молча.

Прохожий идет посередине улицы. И пусть себе идет. Вот если он сунется к воротам — тогда другое дело. Тогда... лучше и не думать, что будет тогда.

Сергей даже поежился. Такой неприятный холодок пробежал по спине. Ну и звери! Подальше от них. Скорее бы выйти за околицу. Вот и последний дом. Он не похож на другие: наружные, наверно недавно сложенные, стены оштукатурены, крыша железная, двускатная, но и на нее навалены те же серые камни. «Это чтобы ветром не сорвало», — подумал Сергей.

У ворот этого дома стоял мальчуган лет пяти. Левой рукой он крепко, по-хозяйски держал за ошейник рослую и, должно быть, злую овчарку. На ошейнике тускло поблескивали острые стальные шипы. «Против волка, чтобы