Я расстегнула твою рубашку, запустила под неё руки и сжала плечи, спину, погладила живот и… один-два… коснулась ширинки. Мы оба замерли.

Во-первых, с моей стороны это снова была невероятная наглость, сносящая крышу, и я была победительницей. Во-вторых, раздался чёртов звонок в дверь и… голос моего папеньки в дуэте с твоей матерью.

– Какого хрена? – шепнул ты.

– Умело притворяешься, – прошипела я. – Твоя мамашка моему деду пожаловалась?

– Чего? Ты ё**утая?

– Спрячь своего дружка, я смотрю, тебя пальчиком помани – ты уже в боевой готовности! М-да, умеешь ты мстить!

– Я не мстил и не притворился!

За дверью уже разворачивались боевые действия, вот-вот станут ломать дверь. Ты выглядел ужасно: губы и подбородок в моей помаде, рубашка расстёгнута, ширинка всё ещё красноречиво топорщится. Я не лучше. Если открыть сейчас – я пропала.

– Твою мать… – мы оба кинулись приводить себя в порядок, но замок щёлкнул – твоя мать нашла ключи от квартиры.

Глава 11. Тогда

Они, конечно, решили, что всё не так, как было на самом деле – всё выглядело максимально ужасно. Конечно, мы не святые и… ладно. Твоя мать откопала моего отца и сказала, что его дочь соблазнила её сына. Эти двое тут же выехали и встретились у твоего дома. Вуаля, мы собрали родительское комбо.

Твоя мать сидела, сложив руки на коленях, мой отец стоял посреди комнаты, скрестив на груди руки. Ты привёл себя в порядок, вежливо попросив дать минутку передышки, и снова выглядел великолепно. Пока мы стояли и оттирали с лиц помаду с открытой дверью в ванну – видимо, родители боялись, что мы быстренько успеем потрахаться – шипели друг на друга “Это ты виноват!” и “Нет, это ты!”. Мда… Оба, милый, мы оба были виноваты.

Мы сели на стулья напротив твоей матери, и папенька соблаговолил сесть рядом с ней. Теперь это была настоящая очная ставка.

– Я… – начал отец, но договорить не смог. Побледнел.

Я встала, нашла в холодильнике бутылочку минералки и как-то сходу наткнулась на стакан. Со стороны смотрелось, будто я тут уже была… А на деле просто помнила, где у тебя вода, потому что сама недавно брала бутылку.

– Ты прямо освоилась, – прошипела Софья Марковна, папа побледнел ещё больше, я закашлялась, а ты… закинул ногу на ногу и самоуверенно посмотрел на мать.

– Ну конечно, мам. У нас всё серьёзно, ты же слышала Нелю.

– Что?! – взревел отец.

Больше всего на свете, без шуток, он боялся моего залёта. Я нисколько не сомневаюсь, что тогда он был на грани сердечного приступа. Это был настолько напряжённый и дебильный момент, что, будь моя воля, я вернулась бы и всё отмотала. Пришибла бы тебя за миг до поцелуя, лишь бы ты не говорил того, что сказал.

– Неля беременна, и мы хотим пожениться.

Твоя улыбка не спасла. Отец ринулся к тебе, Софья Марковна почему-то тоже. Я завизжала и встала между всеми вами, хотела разнять, но ты взял меня за талию, прижал к себе и развернулся спиной к моему папеньке, будто хотел меня укрыть.

– Ты чего? – шепнула я.

– Хрен знает, – шепнул ты.

Папенька кричал, пока не покраснел, потом снова побледнел. От воды отказался.

– Папенька! Вы переходите все границы, я взрослая! – заявила я и чуть леща не схлопотала.

Но папенька бы так не поступил. Он поступил хуже. Отряхнул руки, будто они были перепачканы и… вышел из квартиры.

– Придурок, – крикнула я тебе в лицо, толкнула в грудь и бросилась бежать за отцом.

Только он уже сел в машину и уехал. Я смотрела, как пылит, покидая двор, папенькина тачка. Из припаркованного «мерса» вышел уже твой папенька, подошёл ко мне, глядя свысока. Смотрел он не как ты, это был премерзкий ужасный взгляд человека, готового ударом раздавить букашку.

– Бабки? – просто спросил он.

– В жопу себе засуньте, я буду рожать, – мстительно прошипела я, чтобы вогнать в крышку твоего гроба последний гвоздь.

– Сука, – ответил твой отец, но я уже шла на остановку, обняв себя руками – неожиданно стало очень холодно…

– Пап! Папа! – кричала я и бросала камешки в окно его комнаты. – Пап, блин! Да не буду я самовыпилом заниматься! Пап! Не бросишь же ты меня тут на улице?

– Наркома-а-анка! – завыла бабка со второго этажа.

– Спасибо, что сообщили! – съязвила я.

– Сейчас ментов вызову!

– Пап! Меня менты сейчас заберут! Ау!

– Наглая! Бестактная девчонка! – завыла другая бабка.

– А вам-то что?!

– Ночь на дворе! Чего орёшь?! – третья бабка.

– А это концерт по заявкам! – ответила я. – И по заявке от Виктора Ипполитовича… шоу программа… «Блудная дочь»! Поддержим аплодисментами! – я начала кривляться от дурной самозащиты.

– Наркоманка! – повторила бабулька. – Ещё и пьяная, вы посмотрите!

– Кошмар! А я её помню в песочнице!

– Сына сгубило, и эту сгубит…

Брат-которого-нельзя-называть…

Твою ж мать.

Папа выглянул из окна и вцепился в подоконник, теперь мы смотрели друг на друга не отрываясь, будто бабки вокруг превратились в условный “народ” во время дуэта главных героев.

– Папенька, – шепнула я.

– Ты же просто хочешь домой, – тихо сказал он, так, что я и услышать не могла. Я это прочитала по губам… Чёрт. – Я тебе не нужен.

И он захлопнул окно, а потом, видимо, и дверь в комнату, потому что больше не появился. Бесить бабок было бессмысленно, им пора по будкам, в злых собаках я больше не нуждалась.

Когда зазвонил телефон, у меня не было вариантов, кто это беспокоит мою скромную персону.

– Чего? – вздохнула я. Холодно было до жути, и от волнения стучали зубы.

– Ты как?

– Никак, торчу под окнами, папа не пускает домой.

– Сейчас приеду.

– Да пошёл ты…

Я скинула вызов и забралась на капот папиной машины,