к первому рву. Засыпали его и потом второй. Дальше удлинили галерею до холма, на котором стоял город. Ее сделали с крутой крышей, обшитой свежесодранными, воловьими шкурами, изрядно политыми водой, потому что утрехтцы принялись метать со стен камни и горящие стрелы и даже копья. Впрочем, вскоре прекратили, то ли поняв, что бесполезно расходуют боеприпасы, то ли решив, что это мы занимаемся бесполезным делом. Наверное, и викинги были уверены, что собираемся прокопать в город подземный ход, где нас и встретят по полной программе. Было у меня подозрение, что роют встречный тоннель. Через несколько веков, когда появится порох и подкапываться будут для закладки мины, французы обожали делать такое и, дорывшись до вражеской камеры, первыми запускали пчел, а потом уносили бочки и шанцевые инструменты, оставленные сбежавшими землекопами, и обрушивали подземный ход.

В том месте, где мы рыли, грунт был мягкий, много глины. Копали ее лопатками крупных животных. Вот не знаю, кость назовут в честь инструмента или наоборот. Землю высыпали сперва в ров, сначала в ближний от холма, потом в дальний. В итоге вскоре оба потеряли свое оборонительное значение. Тоннель на всякий случай крепили стойками сосновыми, хотя служить им долго не придется. Главная проблема была – не проскочить дальше крепостной стены. В итоге все-таки дали лишку. Когда начали пробивать вертикальный вентиляционный ствол, чтобы в камере была тяга, уткнулись в фундамент из крупных камней, залитых известью. Пришлось вернуться метра на три. Второй ствол вышел перед стеной.

На следующее утро начали закладку горючих материалов в камеру,перекладывая слой дубовых, березовых, еловых, сосновых дров слоем соломы, благо на полях ее было много. Оливкового масла здесь нет даже у богатых, а букового и льняного почти не бывает у бедняков, поэтому добавили немного смолы, дегтя и скипидара, найденных в ближних деревнях. Кстати, скипидар сейчас используют для лечения ран и других болезней и избавления от вшей, как это делали еще шумеры, но найденный был заготовлен, скорее всего, для монастырских художников (других пока нет), чтобы разводить краски. Для лечения такое большое количество – малая бочка – не требуется.

Подожгли во второй половине дня. Сначала утрехтцам было не менее интересно, чем викингам, наблюдать, что получится. На стенах рядом с подкопом собралось много горожан. Впрочем, любопытства надолго не хватило. Что там смотреть?! Дым идет из дырки в земле, чернит стену в том месте – и всё. Где-то через час и горожане, и викинги начали расходиться, хотя я предупредил, чтобы были готовы к штурму. Постепенно струя дыма утончалась, а потом и вовсе сошла на нет. Стена продолжала стоять, как ни в чем ни бывало. Всё шло к тому, что факир был пьян и фокус не удался.

- Давайте подождем до утра, - предложил я, надеясь, что повторится случай из моей гуннской эпохи, и отправился к своему шалашу, потому что небо затянули тучи и начало накрапывать.

Еще было светло, когда в нашем лагере послушались радостные крики. Я подумал, что городская стена наконец-то завалилась, хотя грохота не слышал, выскочил из шалаша, чтобы насладиться восторженными словами в мой адрес. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что радоваться пока нечему. Стена продолжала стоять. Только, так сказать, со второго взгляда я заметил, что всё не так уж и плохо для нас. Куртина над подкопом наклонилась немного наружу, и утрехтцы благоразумно убрались с нее. Крен пока маленький, но лиха беда начало. Викинги сразу засуетились, готовясь к штурму.

- Подождем до утра! – радостно повторил мои слова Рерик Священник, надеясь, наверное, что к утру куртина все-таки рухнет, и от избытка чувств хлопнул меня по плечу своей растоптанной, верхней лапой, что можно считать признанием за мной еще одного таланта – осадных дел мастера.

Вечер я провел в шатре великого конунга в компании лучших людей Ютландии и прочих соседних героических территорий. Сидя на чурках, накрытых овчинами, вокруг костра, горевшего в центре, мы усердно готовились к пирам в Валгалле, употребив не меньше бочки белого вина, которое вчера привезли дорестадские купцы с верховий Рейна. Это еще не знаменитые терпкий розоватый рейнвейн из покрытых плесенью ягод и не сладкое «ледяное вино» из подмерзших ягод, которые я пил в будущем, покупая в винных бутиках по всей Европе и даже в немецких сетевых магазинах «ALDI» и «LIDL», но вполне приемлемое, хотя и более «мягкое» в сравнение с франкскими с берегов Луары и более южных регионов. Рабы, наливавшие вино в чашу, обязательно проносили ее над костром, «очищая» от всякой потусторонней скверны, как заведено у скандинавов. Идти в свой шалаш под дождем, полившим ночью, как из ведра, было влом, поэтому последовал примеру своих сотрапезников, заснул на овчине, снятой с чурки, которая, поваленная на бок, служила подушкой.

Утром с шеей, ноющей от непривычной подушки, я полюбовался куртиной, угол крена которой, вроде бы, остался прежним, сделал вывод, что придется нам идти на штурм, после чего отправился на реку искупаться перед боем. У викингов принято набирать воду в деревянную миску и, плюя и сморкаясь в нее, полоскаться по очереди. Этот ритуал у них, как догадываюсь, появился из-за нехватки пресной воды в открытом море. Приходилось экономить ее, в том числе и таким вот образом. Моя брезгливость не позволяла принимать участие в таких процедурах, поэтому в открытом море нырял за борт, благо вода была не слишком холодная, а кожа моя легко переносит соленую воду. На берегу я купался в реках или ручьях. Викинги относились к этому, как к римской придури. Само забавное, что скандинавов можно считать чистюлями в сравнение с саксами, которые моются очень редко, только при форс-мажорных обстоятельствах, закладывая таким образом фундамент будущего презрения британцев всех сословий к любым водным процедурам. Впрочем, частые дожди на острове не позволяли им достичь в этом совершенства.

Искупавшись в прохладной воде, я направился к своему шалашу, чтобы надеть доспехи и взять оружие. Многие викинги уже были готовы к бою, подгоняли соратников. В этот момент и открылись ворота, из которых вышла делегация человек в десять, Так понимаю, лучшие люди Утрехта идут обсуждать условия сдачи. Видимо, не зря мы делали подкоп.

Длились переговоры с час. Утрехтцы вышли из шатра, пытаясь изображать горе и страдания, чтобы викинги не догадались, как они довольны, что выскочили из беды с такими малыми потерями. Ночью граф Радбод и епископ Людгер, предположив, наверное, что куртина скоро рухнет и город будет захвачен, по-тихому уплыли на лодках вверх