Ноги больше не держат тело, и я оседаю на землю. Прямо в лужу. Майкл присаживается напротив меня и, подняв моё лицо за подбородок, говорит:

– И мы будем скорбеть, но не сейчас.

И я ему верю.

Но от этого только больнее. Я даже не могу оплакать её? Гриро забрал возможность попрощаться. Я даже не могу установить крест в её честь. Я ничего не могу.

Я – пустота.

– Отпусти, – шепчу я, отталкиваю его руку от себя.

Майкл, наоборот, прижимает меня крепче и говорит мне в самое ухо:

– Я тоже её потерял. И лучшее, что мы можем сделать, – выбраться отсюда и вернуть твоего отца домой.

– Майкл, я не могу. Она там… она лежит там одна. Она одна. Понимаешь? И рядом никого. Она, моя мама, она… осталась одна.

И меня накрывает новой волной. Более сильной и сумасшедшей. Она сносит остатки разума. Я отталкиваю Майкла, поднимаюсь на ноги и меня скручивает. Я снова падаю в лужу и начинаю бить по ней руками.

Словно это поможет.

Истерика сбивает остатки разума.

Не понимаю, что происходит. Майкл тащит меня. Куда? Зачем? Дождь становится меньше, и я вижу две машины, те, на которых Майкл и его команда привезли меня в Крест. Майкл отпускает меня, и я нахожу взглядом Кейт. Она осторожно идет в нашу сторону, а потом и вовсе бежит. Мы обнимаемся, и вместе начинаем плакать. Я хватаюсь за подругу, так что белеют костяшки пальцев.

Мама.

Моя мама…

Ко мне подходит Истон и просит за что-то прощение. Я никак на него не реагирую. Просто не могу. Перед глазами меняются картины. Мама гладит меня по волосам и рассказывает о их с папой знакомстве, а потом её глаза становятся белыми, я слышу ненавистный стрекот кузнечиков, и мама набрасывается на меня. А после, она лежит на полу нашей кухни и не дышит.

Моё внимание привлекает шипение рации. Отрываюсь от Кейт и смотрю на Ронду, которая слушает приказ Майкла:

– Сначала поднимаются Истон и Рик, следом Кейт и ты, после Джил и Убийца.

Рация замолкает.

Поднимаю голову, жмурюсь от редеющих капель дождя и вижу смотровую башню. Майкл стоит наверху и разматывает канат. Он скидывает его не с этой стороны, а с другой.

– Принято. – Говорит Ронда, убирает рацию и, повернувшись к нам, спрашивает. – Все слышали приказ?

Кто-то говорит да, кто-то просто кивает, и я тоже киваю, не до конца понимая, на что соглашаюсь.

– Вперед! – кричит Ронда, и Истон тащит раненого Рика к лестнице.

Рик ранен? Когда это произошло? Как мы вообще здесь оказались? Я ничего не помню.

Поднимаю взгляд и, глядя на далекую фигуру Майкла, размышляю. Он сказал, нужно бежать, а мама сказала, что никому так не доверяет, как ему.

В голове сумбур. В груди боль. Но одна здравая мысль всё же просачивается в мой истерзанной рыданиями мозг.

Я должна положиться на Майкла. Я должна спастись.

Для чего?

Я не знаю. Решу как быть дальше когда-нибудь потом.

– Я должна идти, – говорит Кейт и практически отрывает мою руку от своей. Отпускаю её и остаюсь наедине с Убийцей. Мы ждем, когда Кейт и Ронда заберутся наверх по шаткой лестнице. Я понимаю, почему Майкл привез нас именно к этой вышке. Она самая старая и уже давно требует ремонта. На ней нет подъемного механизма, а лестница прогнила и не выдержит веса более двух человек за раз. Значит, те, кто преследуют нас, потратят уйму времени, чтобы забраться наверх. Так же на каждой вышке есть канат. Это толстая веревка, которая служит экстренным спуском. Ведь если механизм подъемника или лестница будут уничтожены, то остается один исход событий, лезть по веревке, но я даже не рассматривала вариант, когда канат перекидывают за стену. Он не дотянется до конца, и нам придется прыгать.

Размышляя о веревке, я перестала плакать. Может, слезы кончились? Я не знаю. Но на скорбь и боль забирается злость и ярость.

Я никогда так не злилась. Ни на кого.

Но сейчас… я упиваюсь ею.

Злость спасает от потери рассудка.

Удивительно, но я не испытываю страха.

Его вообще нет. Он куда-то исчез. Раньше мой самый жуткий страх был – потерять маму. Это случилось…

Я хочу дождаться времени, когда я смогу скорбеть. Майкл пообещал, что потом, и я дождусь. Обещаю.

– Джил? – обращается ко мне Убийца, но я даже не поворачиваюсь к нему, смотрю, как Кейт и Ронда добираются до середины лестницы, но Убийца продолжает, – знаешь, в момент потери многие решают, что их жизнь закончилась. Но это не так. В такие моменты ты ломаешься… и во что ты соберешься, решать только тебе. Многих утраты делают сильнее.

Почему все говорят мне о силе? Я не сильная.

– Идем, – говорит Убийца и указывает в сторону лестницы. – Чёртова высота, – причитает он, думая, что я не слышу или сошла с ума. – Ненавижу высоту.

Пропускает меня вперед, я хватаюсь за скользкую деревянную ступень и слышу, как рация Убийцы кричит:

– Я вижу их! Они на вышке! Северная вышка, они там!

Мне даже удается узнать голос парня. Это сын местного часовщика – Лип. Весь город ополчился на нас. Почему?

Убийца комментирует:

– Поторопись, принцесса. Ублюдки уже на хвосте.

Быстро перебираю руками и ногами. Дождь перестал лить, но он изрядно подпортил нам восхождение. Некоторые ступени и так отсутствуют, а оставшиеся намокли и скользят. Чем выше поднимаемся, тем сильнее становится ветер, он развевает мои мокрые волосы, они перекрывают весь обзор.

– Они уже снизу! – кричит Убийца, и я поднимаюсь быстрее.

Стараюсь выкинуть всё из головы и просто как можно скорее передвигать конечностями, которые вообще меня не слушаются. Я как новорожденный жеребёнок, стоять умею, но устоять не могу.

Вытягиваю правую руку и, ухватившись за пустоту, практически падаю вниз, но Убийца резко прижимает мои ноги к лестнице и мне удается снова схватиться за дерево.

Я практически разбилась, но мне не страшно.

Кажется, что-то внутри меня сломалось. Лезу выше и, вскрикнув, прижимаюсь к лестнице. В нас снизу летят пули, а сверху команда Майкла отстреливается, как может. Взбираюсь наверх, и меня практически сбивает ветром.

На смотровой площадке только Майкл. Хотя нет. Он не один. На полу в самом углу будки лежит мужчина без чувств. Я замечаю, как его грудная клетка поднимается и опадает. Жив.

– Спускайтесь! – кричит Майкл и продолжает отстреливаться, но патроны заканчиваются.

Убийца подает ему автомат, но Майкл отводит его руки в сторону.

– У нас практически не осталось патронов. Береги эти, они пригодятся нам за периметром. Убийца кивает и подталкивает меня к краю, где болтается мокрая веревка. Хватаюсь за неё и перекидываю ноги, спускаюсь быстрее, чем поднимаюсь, пару раз руки соскальзывают и я, обжигая ладони, снова хватаюсь за канат.