Портальная арка вывела на другую станцию, находящуюся в пригороде Рейза — столицы клана Красных фениксов. И снова полет на пернатых, закончившийся возле внушительного особняка, окутанного таким количеством защитных плетений, что у меня в глазах зарябило. Пришлось снова перейти на обычное зрение. Но уровень защиты я успела оценить.

— Что это за дом? — спросила мама, тоже, по-видимому, изучившая все истинным зрением.

— Городской особняк эйнов Нуари, — отозвался отец, плавно приземляясь на большое подворье, погруженное во тьму.

Впрочем, магическое освещение вспыхнуло практически мгновенно, заливая все вокруг мягким золотистым сиянием.

— А не боишься, что жена тебе скандал устроит за то, что привез в ваше семейное гнездышко бывшую любовницу? — саркастично проговорила мама.

— Оливия предпочитает жить в загородном поместье. Как и дети, — чуть поморщился Леонард Нуари. — Так что здесь только мы.

Мама при упоминании его жены и детей поджала губы и окинула презрительным взглядом.

— А не боишься, что кто-то донесет? — все же не удержалась от последней шпильки.

— Я объясню ей, с чем связан ваш сюда визит, — скупо отозвался Леонард, явно не желая устраивать разборки при своих воинах. — К тому же завтра мои люди займутся покупкой дома для тебя и оборотня.

— Почему только для них? — вмешалась я. — Разве я не буду жить с мамой и Мэни?

— Тебе придется жить со мной и моей семьей, — спокойно отозвался отец. — И это не обсуждается, девочка! Так, ладно, проходите в дом. Нужно разместить вас на ночь. Ужинать будете?

— Не голодные, — сухо отозвалась мама. Впрочем, тут же опомнилась и посмотрела в мою сторону. — Разве что Лорейн захочет.

— Нет, мам, мне кусок в горло не полезет после всего, что произошло, — я поморщилась.

Перед глазами снова возникло жуткое зрелище сгораемых заживо моей магией бандитов. И запах горящей плоти, исходящий от них. Меня передернуло. Интересно, я когда-нибудь смогу снова нормально смотреть на жареное мясо? В любом случае, пока на такие подвиги точно не готова.

— Что ж, тогда сейчас вас разместят. Утром за завтраком обсудим детали.

— Разве ты останешься здесь? — едко спросила мама.

— Это все-таки мой дом, — с нотками иронии отозвался отец. — По-твоему, я должен снять себе гостиничный номер?

Айна ничего не ответила и, вздернув подбородок, гордо прошла мимо него в гостеприимно распахнутые двери.

Отец отдал распоряжения выбежавшим слугам. Я же вначале решила удостовериться, что Мэни нормально разместят. А то бедняга в своем состоянии вообще беспомощный. Но мои опасения оказались напрасны. Оборотня осторожно перенесли в одну из роскошных гостевых спален и со всем комфортом устроили на кровати. После чего предложили показать и мою комнату. Некоторое время с умилением понаблюдав, как сладко посапывает горностай, даже причмокивая во сне, я вздохнула и двинулась вслед за провожатым. Даже думать не хотелось о том, что придется расстаться с другом и мамой на несколько месяцев. Хотя, надеюсь, мне позволят иногда навещать их. Надо будет обязательно выдвинуть отцу это условие.

Комната для меня в том же крыле оказалась ничуть не хуже. Да и огромная ванная комната с кучей каких-то баночек и флакончиков для приведения себя в порядок впечатлила. Немедленно захотелось оказаться в горячей воде с пеной и смыть с себя все неприятности этого безумного дня. Но поколебавшись, я решила вначале поговорить с мамой. Обсудить с ней наедине, что она думает обо всем этом. И что может посоветовать насчет отца. Ведь она знает его куда лучше меня. Так что я попросила слугу показать мне, где разместили маму, и после этого отпустила.

Негромко постучала в дверь, но никто мне не ответил. С недоумением изогнула брови и надавила на ручку, которая легко поддалась. Тут же услышала громкие голоса спорящих друг с другом мужчины и женщины, в которых без труда угадала родителей. Похоже, они настолько поглощены друг другом, что даже стука не услышали. Проклятье! Похоже, я не вовремя.

Потопталась на пороге, не решаясь пройти внутрь и лишь слушая звуки сквозь щель в двери. И вот знаю, что подслушивать нехорошо! Но когда в разговорах то и дело всплывает мое имя, трудно удержаться. Вздохнув, я капитулировала перед собственным любопытством и приложила ухо к двери, чтобы слышать еще лучше.

— Ты ведь хочешь отнять ее у меня, правда? — с горечью произнесла мама. — Забрать насовсем, а не на полгода. Я ведь тебя знаю! Если чего-то хочешь, обязательно добьешься этого любым путем. Пойдешь на любую подлость! Как было и со мной когда-то.

— Послушай, неужели ты считаешь, что я могу причинить вред собственной дочери?! — раздраженно спросил Леонард Нуари.

— О, в твоем понимании вредом это, конечно же, не будет! — с сарказмом отозвалась она. — Ты будешь говорить, что действуешь исключительно в ее интересах! Но из рук постараешься не выпустить!

— Это не так. Я всего лишь хочу защитить нашу девочку. Сделать то, чего ты не давала мне возможности осуществлять в открытую столько времени.

— Только не надо лицемерия! — презрительно выпалила мама. — Наша девочка тебе и даром не нужна была, пока не оказалось, что она феникс. Впрочем, нет, тут ошибаюсь. Нужна была как способ воздействия на меня, не так ли? И ты все же добился, чего хотел! У меня теперь нет выбора и я должна жить там, где ты укажешь.

— Айна, послушай, — он вздохнул, — ты слишком сгущаешь краски. Не скрою, я всегда хотел, чтобы мы снова были вместе. Не раз тебе это говорил в письмах, которые присылал с подарками ко дню годовщины нашего с тобой знакомства.

— Я их все равно не читала. Сразу сжигала, — издала злобный смешок Айна. — А подарки отправляла обратно. Или ты не получал?

— Все я получал, — он раздраженно скрипнул зубами.

А я вдруг поняла, что мама не совсем честна с ним. Вспомнился момент, когда однажды застала ее рыдающей над каким-то письмом. Правда, заметив меня, она тут же опомнилась и спрятала послание. Сказала, что это от одной из ее клиенток, с которой они подружились. И что у той произошло несчастье. Теперь ясно, от кого на самом деле были те письма! Сглотнув подступивший к горлу комок, я ощутила невольную жалость к своей болезненно гордой матери. Она продолжала безумно любить отца, но ни за что на свете не призналась бы в этом.

— Айна, — голос Леонарда Нуари внезапно приобрел какую-то особенную мягкость и бархатистость. — Я понимаю, что ты не хочешь в это верить, но все то, что говорил тебе о своих чувствах — правда. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. И сейчас люблю. Может, хватит, наконец, бегать от собственного счастья? Мы все еще можем быть вместе. Теперь ты поселишься поблизости от меня, и мы сможем часто видеться.

— Похоже, ты забыл кое о чем! — горько возразила мама. — О своей жене, которая вряд ли придет от этого в восторг.

— Да плевать мне на то, что она подумает! — рявкнул Леонард. — Она всегда была мне чужой.