Веспасия незаметно одернула Шарлотту, собиравшуюся было вступиться за полицию, в особенности за мужа, и быстро произнесла, с ироничной улыбкой глядя на даму в сапфирах:

— Безукоризненная логика. Следуя ей, я предложила бы отказаться также от врачебной помощи. От врачей тоже мало проку. Не смогли спасти принца-консорта — и королева овдовела… В конце концов смерть настигла почти всех, кого я знала.

Все повернулись и уставились на леди Камминг-Гульд. Никто, кроме Шарлотты, не знал, как отнестись к ее словам, ибо то, что она сказала, звучало как несусветная глупость. Но лицо Веспасии было невозмутимым, на нем не дрогнул ни единый мускул; даже в прекрасных серебристо-серых глазах не было и намека на улыбку.

У Шарлотты, ждавшей, что будет дальше, перехватило дыхание. Она боялась нарушить этот великолепный момент тетушкиного торжества над глупостью.

— А… а… — попыталась что-то ответить дама в сапфирах, но беспомощно умолкла. Все с надеждой уставились было на нее, но куда девался ее апломб? Она словно онемела.

Дама в розовом, нервно поежившись, открыла было рот, но, тут же передумав, ненатурально раскашлялась.

Веспасия наконец смилостивилась над ними.

— Это жестокий мир, — назидательно заметила она. — Врачи не в состоянии победить смерть, а лишь облегчают страдания, помогают при несчастных случаях и болезнях. То же можно сказать о полиции. Она не может побороть жестокость в человеке, но предупреждает ее появление и наказывает виновных в назидание остальным. — Тетушка изо всех сил старалась не встречаться взглядом с Шарлоттой. — Даже церковь не смогла победить греховность человека. Жаль, но я тоже ничего не могу предложить.

— Я… э-э-э… я… — снова сделала попытку что-то возразить дама в сапфирах.

— Кто-нибудь из вас был на последней опере Гилберта и Салливана? — бросилась спасать положение Шарлотта. Она тоже избегала смотреть в сторону тетушки Веспасии.

— О да. «Руддигор»! — с облегчением подхватила дама в розовом. — Немного печальна, вам не кажется? Я предпочитаю «Пензанских пиратов» и совсем не понимаю «Принцессу Иду» — авторы не то ратуют за всеобщее образование женщин, не то высмеивают его, как вы считаете?

— Женщин следует обучать манерам, элегантности, умению держать себя, — воспрянула духом дама в сапфирах. — Науки нам совершенно ни к чему, они лишь вызывают брожение в умах. Господь Бог или же природа создали нас совсем не для этого.

— А разве это не одно и то же? — невинно спросила Шарлотта.

— Простите, я не поняла?

— Бог и природа, разве они не единое целое? — пояснила Шарлотта.

Опять подвижные брови дамы в сапфирах взлетели вверх.

— Я считаю…

Оркестр заиграл вальс.

— Простите меня… — ухватилась за эту возможность Шарлотта, пытаясь уйти.

Но это было не так просто.

— Вы получили удовольствие, миссис Питт? — задержала ее дама в розовом, с подлинным интересом глядя на нее.

— О чем вы? — переспросила сбитая с толку внезапным вопросом Шарлотта.

— Я об опере «Руддигор», конечно, — терпеливо пояснила дама.

— К сожалению, я не была на ней, — смущенно призналась Шарлотта. — Представляю…

— О, вы обязательно должны побывать! Я уверена…

— Разумеется, — поспешила на выручку Шарлотте тетушка Веспасия и взяла ее под руку. — А теперь, дорогая, позволь мне умыкнуть тебя. Пойдем, я представлю тебе леди Байэм. Я уверена, она тебе понравится. — И, не дав никому возразить, леди Камминг-Гульд увела Шарлотту.

— Вы все это сделали нарочно! — яростным шепотом укорила ее Шарлотта.

— Конечно, — без всякого раскаяния призналась Веспасия. — Летиция Фокс — набитая дура и вообще не очень приятная особа. Она нагоняет на меня вселенскую тоску своей глупостью. А вот Элинор Байэм тебе должна понравиться, ее муж весьма важная шишка. У него большое влияние не только в Казначействе, но и в политических кругах. Его благосклонность поможет Джеку. Хотя самое важное для вас — это покровительство лорда Энстиса, не так ли?

— Расскажите мне о нем подробнее, — попросила Шарлотта. — Я знаю, что он покровительствует искусствам и помог многим художественным галереям и театрам; кроме того, он щедро дает деньги на благотворительные нужды. Однако каков он как человек? О чем я могу говорить с ним?

Шарлотта взглянула в сторону все еще играющего оркестра. В центре зала кружились пары.

— Регина Карсуэлл, — рассеянно произнесла Веспасия, когда они прошли мимо четы Карсуэллов, беседующей с пожилыми джентльменами. — Приятная дама и не лишена здравого смысла, чего многим так не хватает, но у нее три дочери на выданье, а найти им мужей не так просто, особенно когда девицы все на одно лицо.

— Но у нее положение и деньги. — Шарлотта указала взглядом на генерала в алом мундире в окружении двух подчиненных.

— Да, это верно. Эдисон Карсуэлл — мировой судья, — согласилась Веспасия. — Но три дочери — это нелегкое бремя. Хорошо, что у его жены есть хоть какое-то чувство меры.

— Я спрашивала вас о лорде Энстисе, — напомнила Шарлотта.

— Я все слышала, Шарлотта. Это человек, у которого много власти, много денег и то уважение, которое они неизбежно приносят. Кроме того, это дает ему возможность помогать науке и искусствам в той степени, в какой он этого хочет. — Веспасия взяла бокал охлажденного шампанского, предложенный лакеем. — Он покровительствует отдельным личностям и идеям, — продолжала она, — а это означает, что многие добиваются его благосклонности. Учитывая все это, следует сказать, что лорд весьма добр и терпелив.

— Очень хорошо, — тихо сказала Шарлотта. — А вам он нравится?

— Это не имеет отношения к нашему разговору, — ответила Веспасия.

— Значит, нет.

— Ни то ни другое, — защищалась леди Камминг-Гульд. — Я знаю его лишь по встречам в обществе. Некоторые черты его характера мне импонируют, и я весьма одобряю его деятельность. Но нам мало пришлось говорить друг с другом. — Она отпила шампанского. — Он умен, а это всегда привлекает. Но, моя милая, ты сама должна составить о нем мнение. Однако помни, что у него много власти и влияния. Не забывай об этом, ибо сейчас мы все должны думать о том, как помочь Джеку.

— Я не забуду.

Веспасия улыбнулась.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарила ее Шарлотта.

— Тогда выполняй свои обязанности хозяйки, — напомнила ей леди Камминг-Гульд, и Шарлотта послушно покинула ее на какое-то время.

Поскольку Эмили тоже говорила ей о лорде Энстисе, его авторитете и влиянии, Шарлотта считала для себя непременным уделить ему особое внимание и обязательно поговорить с ним — во всяком случае, убедиться, что ему нравится общество, и сообщить, что здесь ему особенно рады.