– А что потом? – серьезно спросил я.

– Когда – потом? – непонимающе переспросила Наталья Андреевна.

– Ну как: до сорока – вливаем в себя дрянь, до шестидесяти – бегаем по врачам, а потом? После шестидесяти? Я видел несколько представителей мужского пола, перешагнувших этот рубеж…

– Да ладно? – серьезно удивилась она. И только глаза смеялись, окутывая меня мартовской голубизной. – Ничего себе! Ты слышала, Рит? Тебе вот сколько, красавчик?

– Двадцать пять, – ответил я, улыбнувшись. – Двадцать шесть через месяц будет. В апреле. Восьмого. В «Лидо» буду отмечать. Придете?

– Не знаю, – ответила она, вынимая из папки мое заявление, – не знаю. Как звать будешь… Да, Ритка? Сходим?

– Я не очень-то люблю «Лидо»…

– А что любите? – спросил я у Риты, наблюдая за действиями Натальи Андреевны. А она, взяв мое заявление, писала на нем какую-то резолюцию.

– Оперу люблю. И балет.

– Мне Мариинку снять? – съязвил я.

– Не. Лучше какой-нибудь кабачок рядом. Чтобы в воздухе чувствовался аромат искусства…

– Аромат пива нефильтрованного там будет чувствоваться, я думаю, – добавила Наталья Андреевна, протягивая мне бумаги. – Иди сдавай в канцелярию.

– Спасибо, Наталья Ан… – начал я, но та оборвала меня на полуслове:

– В канцелярию, я сказала. Не порти впечатление о минуте.

И я послушно удалился, попрощавшись с дамами. Направился в канцелярию. Документы приняли. Дама в темно-зеленой кофте мельком еще раз пробежалась по бумагам и поставила на заявлении входящий номер:

– Через месяц звоните. Будет результат.

– Спасибо.

Попрощавшись, я вышел на улицу. Падал снег. И тут же таял, образуя грязные лужицы. Я направился к Невскому проспекту, думая, что же за ерунда здесь происходит с системой дренажа. Никакой обуви из нубука. И никакой замши. Слышите, никакой.

На следующий день я плотно погрузился в работу по второму объекту, благо первый обещал мне месяц простого ожидания и положительного исполнения государственной функции. Бывший автосалон «Рено» на Пулковском шоссе требовал быстрого косметического ремонта почти всех помещений, и я плотно засел там с прорабом Андреем, обсуждая тонкости работы. Чтобы получить этот объект, батя купил стопроцентную долю в юридическом лице, которому принадлежало здание автосалона, и земельный участок, где оно находилось. На две недели я погряз в рутине ремонта, скалой нависал над Андреем и его бригадой, чтобы команда не превратилась из прораба и великолепной семерки (а именно столько рабочих трудилось в бригаде Андрея) в омерзительную восьмерку, в заваленный набок знак бесконечности. Говорят, такое бывает с ремонтами. Это двухнедельное наблюдение и контроль за трудом физическим, концептуально-созидательным, видимым невооруженным глазом, успокоили меня настолько, что в голове все чаще возникала мысль: мол, показалось – у страха глаза велики, зря батя и Юлька так хаяли этот город. И ноутбук открывался реже. И сон укрепился.

Именно тогда, когда я уже полностью расслабился, контролируя установку мебели, на ресепшен раздался звонок. Прошло ровно две недели с моего похода в службу.

– Алло, – спокойно сказал низкий мужской голос. – Мне нужен Юрий Юрьевич.

Ну слава богу, подумал я, Юрий Юрьевич хоть кому-нибудь нужен. От Соломатиной за две недели – три звонка и пять СМС. А обещала приехать!

– Слушаю вас. Это я.

– Отлично. Меня зовут Лев Васильевич Румянцев. Я инспектор службы строительного надзора. Документы по Тореза смотрю…

– Здорово! – ответил я. – А то нам строить пора…

Возникла пауза. В низком голосе засквозили нотки удивления:

– Ну, это вряд ли. Отказ вам планирую писать.

Я впал в ступор на пару секунд, а потом отреагировал, наверное, не совсем так, как ожидал инспектор:

– Фиговые у вас планы, Лев Васильевич.

На той стороне – никаких пауз. Как будто со мной разговаривал робот.

– Это документы у вас, Юрий Юрьевич, фиговые. Заехали бы ко мне. Переговорить. Можно не в приемное время.

– Завтра можно?

– Нужно. Чем раньше – тем лучше. В одиннадцать давайте.

– Хорошо. Буду.

Я повесил трубку. Понятно, чего он хочет, непонятен только объем аппетита. Вряд ли тут можно ограничиться парой борзых щенков.

Во вторник семнадцатого марта произошла моя первая встреча со Львом Румянцевым. Мужчина лет сорока, полноватый, с залысинами, одетый в черные брюки и белую, немного мятую сорочку, уютно расположился в мягком офисном кресле у окна. Я зашел, поздоровался, сел напротив и сказал, улыбнувшись:

– Выздоровели, Лев Васильевич? Или мне держаться подальше?

Тот отреагировал мгновенно, опять напомнив мне робота: пробурчал в ответ, не отрывая взгляда от какого-то документа:

– Я абсолютно здоров. Как бык. Но держаться вам лучше подальше. Особенно если будете продолжать в том же духе.

Он посмотрел на меня очень умным, спокойным взглядом, я же оглядывал его заваленный бумагами стол.

– Вы кто вообще? – спросил он, удостоверившись, что я внял его просьбе. – Мы договаривались?

– Да. На одиннадцать. ООО «Геракл». Автосалон на Тореза…

Батя вечно придумывал странные названия для своих юридических лиц. В последнее время его потянуло на мифы Древней Греции.

– Так… ООО «Геракл»… – пропел низким голосом Румянцев, отыскивая на столе нужную папку. Найдя, заметил:

– А, ну вот же она! Помню – вчера смотрел. У вас проект здания не соответствует градостроительному плану участка. Как вы так умудрились запроектировать?

У нас был один, стандартный проект здания, по которому батя строил автосалоны и в Москве, и в Сибири.

– А в чем несоответствие? – спросил я, пока не очень понимая, что делать.

– Да во всем. Озеленение. Количество парковочных мест. Отступы от красных линий. Безобразие, а не проект.

– Серьезные замечания, – ответил я. – А зачем вы меня позвали? Устыдить? Сообщаю: мне очень стыдно, Лев Васильевич… Где у вас пепельница?

– Курите?

– Нет. Посыплю голову…

– Не переигрывайте, молодой человек. Могу помочь.

– Каким образом?

Он молча протянул мне маленький желтый стикер с телефонным номером и именем.

– Спасибо, – единственное, что я нашел уместным сказать в такой интимной ситуации, и пошел на выход.

Звонить сразу не стал. Сначала связался с центром. Так я стал называть московских коллег и родственников. И папа, и потом Юля Торопова орали благим матом, что это придирки чиновников, что все у них идеально или близко к идеальному, но по их оговоркам я понял: документы детально никто не проверял. И на мой прямой вопрос, что делать, ругаться или звонить, они ответили: смотри по ситуации, но лучше, наверное, договариваться.