Большую часть времени он был «обаятельным и очаровательным», и это удавалось ему так же легко, как непринужденно носить дорогой костюм от известного дизайнера. Наверное, он сам не понимает, какой сногсшибательный эффект имеет его улыбка. Хотя если вспомнить их приключение в гардеробной…

«О боже, надо перестать думать о невозможном». Ничего не выйдет. Он живет в Нью-Йорке. Она — работающая мать-одиночка, которая отказалась от светской жизни и от всех преимуществ, которые могут дать деньги. Насколько надо быть безумным, чтобы согласиться на ужин в компании двух непредсказуемых детей?

«Итак, Нэсс, подумай хорошенько. Он никогда не заговаривал об отношениях, да и тебе они ни к чему». Но это не означало, что она не может просто насладиться моментом.

О да, его лицо и тело достойны наслаждения. Он такой… такой мужественный. Он — мужчина во всех смыслах этого слова, такой широкоплечий и грубоватый. Кажется, сексуальность просто льется из него через край. Он совсем не похож на интеллигентного Дилана, который был раздираем неуверенностью в себе и постоянно нуждался в одобрении и толчках вперед.

С Чейзом Харрингтоном можно забыть обо всем. Ни о чем не думать и ничего не анализировать. Пожалуй, он тоже ищет подобных отношений.

— Что? — неожиданно спросил Чейз, бросая на нее беглый взгляд, и Ванесса поняла, что все это время разглядывала его в упор.

«Замечательно!»

— Это просто ужин, — заверила она его и заодно себя.

— Если жизнь меня чему-то научила, так это тому, что редко бывает все так просто, как нам хотелось бы думать.

— Ладно. Тогда не приходи.

— Но я не сказал, что не хочу.

— Так чего же ты хочешь, Чейз?

Он посмотрел на нее, но в темноте она не смогла понять его выражения.

— Я хочу поужинать с тобой завтра вечером. Спасибо за приглашение.

— Отлично.

Воскресным вечером Чейз надел джинсы, белую рубашку с расстегнутым воротником, синий джемпер и длинное пальто. Теперь он был гораздо более похож на одного из парней, живущих по соседству, нежели на владельца миллиардного состояния. Он показал бутылку:

— Я привез вина, хотя не уверен, что ты пьешь.

— Почему бы нет? Проходи.

Он кивнул на дочку, суетящуюся у нее на руках:

— Это Эрин или Хезер?

— Эрин. Обычно она — само спокойствие.

Звонкая дробь их шагов по лестнице эхом разливалась по ее телу, дрожащему от предвкушения. Предвкушения чего? Другого поцелуя?

Чейз закрыл за собой дверь, снял пальто и повесил на свободный крючок.

— Очень вкусно пахнет.

— Запеченный ягненок, — бросила Ванесса через плечо, подходя к Хезер, которая мирно играла погремушкой в манеже. — С овощами и хлебом. Пойдет?

— Отлично. Хочешь, я подержу Эрин?

Она смутилась, но быстро взяла себя в руки:

— Да, конечно.

— Я вырос среди детей и не раз держал малышей на руках.

Она протянула Эрин, которая цепко на него смотрела.

— Ма! Куся! — раздался из манежа голос Хезер.

— Скоро будем кушать, дорогая, — подтвердила Ванесса, наклоняясь, чтобы погладить малышку по голове. — Сейчас накрою на стол, хорошо? Все в порядке, Чейз?

— В порядке.

Улыбаясь, Чейз проследовал за Ванессой на кухню. Эрин молчаливо сидела у него на руках. Боже, малышки такие теплые! Они словно состоят из тепла. Шоколадные кудряшки прыгают вокруг ее лица, как у сестры. Но если Хезер спокойно играет в манеже, Эрин смотрит внимательно и нахмуренно, когда он пытается ей улыбнуться.

Сердце Чейза сжалось от воспоминаний. Сумасшедшая счастливая семья Митча. Они приняли его без осуждения и лишних расспросов. На протяжении долгих месяцев он смертельно боялся того, что овдовевшей матери Митча он надоест и она выкинет его из дома, поэтому делал все, чтобы этого не случилось.

Он мыл, стирал, убирал, присматривал за младшими. И только год спустя страх начал отступать.

Они так и не выгнали его. Он сам ушел — через много лет.

Эрин продолжала смотреть ему прямо в глаза.

Свой пронзительный взгляд она унаследовала от матери. И еще от нее же ей досталась ее горделивая осанка, молчаливый знак превосходства. Это выглядело так мило!

— Будешь крутить парнями как захочешь, — мягко сказал он.

Она засунула палец в рот, переводя взгляд на маму.

— Эх, похоже, ты все еще не втерся ей в доверие, — улыбнулась Ванесса, доставая хлебный нож.

— Игра только началась. Я люблю вызовы.

Ванесса достала широкое блюдо и положила на него разрезанный ростбиф.

— Хватит того, что она не кричит.

— Это точно.

Ванесса рассмеялась, и их глаза встретились. «Дунбар был полным идиотом». Кем же надо быть, чтобы бросить беременную женщину и проигнорировать новость о детях?

— Если ты и дальше будешь ее так сжимать, она все же не выдержит.

— Что?

— Видимо, ты подумал о чем-то очень неприятным, если так хмуришься.

— А, да.

Ванесса выдержала некоторую паузу.

— Расскажи мне о чем-нибудь.

— М-м-м? — Он продолжал улыбаться Эрин, но девочка отказывалась поддаваться его обаянию. Очень чувствительный ребенок.

— Почему ты не женат?

Чейз застыл от удивления.

— Ну, тебе ведь тридцать два года, ты богат, красив, — сказала Ванесса с чуть заметным смущением. — Очевидно, любишь детей…

— Женитьба меня не интересует.

— И по какой причине?

— Она бесполезна, даже если обойти стороной финансовую сторону дела. Зачем все усложнять?

— Ого! — выдохнула она. — Говоришь как моя сестра. За исключением того, что чужие разводы приносят ей деньги.

— Вот именно. Я просто не вижу смысла. Штамп не может сделать счастливым. И когда каждый второй брак распадается…

— Очень оптимистично!

— Это правда. Брак меняет людей. Я видел это бесчисленное количество раз.

— Твои родители были несчастны?

— Да, были. Нет смысла быть с другим человеком, если это не приносит радости. А Дунбар делал тебя счастливой?

Ванесса задумалась.

— С моей стороны здесь была доля преклонения перед его талантом. Он умел быть обворожительным мужчиной. Но больше всего ценил неприкосновенность своей частной жизни. Когда он не был занят рекламной кампанией очередной книги, он предпочитал находиться в одиночестве. Мы никуда не выходили.