— Да, уж, точно, вызывали и не раз. Как хотите, — она пожала плечами. — Могу в десятый раз повторить то же самое. Итак?

Пришлось повторять скучные вопросы, выслушивать скучные ответы. Он невольно задумался — даже учителя в школах меняют методику, отходят от стандартных клише в процессе обучения, стремятся сделать процесс более увлекательным, не банальным. Не пора ли следователям начать вести свои допросы в веселой и развлекательной форме? О себе Галина Лисовская рассказывала скупо и неохотно, что, с одной стороны, и понятно, чем меньше о тебе знают, тем крепче ты спишь. Шестнадцать лет назад она закончила факультет водного транспорта. Но, поскольку в жизненных планах не значилось стать капитаном дальнего, и даже ближнего, плавания, по специальности не работала и часа. Вышла замуж за коммерсанта, два года сидела дома, потом коммерсанта застрелили, квартиру изъяли, пришлось выкручиваться и все начинать сначала. Возила тряпки из Китая, торговала в палатках. Целый год, откровенно нищенствуя, работала техничкой в школе — о, ужас! За год до совершенства отточила мастерство с расстояния тридцати метров попадать тряпкой по движущейся цели. Когда обстановка в стране начала худо-бедно устаканиваться, решила, что пора браться за ум. Привела себя в порядок, освежила в голове хорошие манеры и обратилась в популярное кадровое агентство на Самарской улице. С той поры только с этим агентством и контачит, что, кстати, органы милиции щепетильно проверили и перепроверили. Работала гувернанткой, няней в семье высокопоставленного чиновника из МЧС. В глазах ее при этом мелькнула грустинка, а Турецкому припомнился анекдот: «Какая разница между мужчиной и ребенком? — в сущности, никакой, но ребенка можно оставить одного с няней». Через кадровое агентство на нее и вышла год назад Татьяна Вениаминовна Пожарская, ищущая порядочную и трудолюбивую домработницу. Серьезных нареканий от хозяев за эти полтора года не было.

«А про несерьезные помолчим», — подумал Турецкий.

— А теперь, если позволите, поговорим про тот роковой день.

— А, может, не стоит? — поморщилась Галина. — У меня уже голова от этих разговоров болит.

«А я ни на что и не претендую», — подумал Турецкий.

— Пять минут, Галина.

Ну, хорошо, так и быть, она всегда готова помочь следствию. Погиб человек, которого она глубоко и искренне уважала. Кстати, если у следователя вдруг возникнут извращенные измышления по поводу возможной связи Галины с Георгием Львовичем, то пусть он об этом забудет и не теряет время. Галина не по этой части. «А по какой, интересно?» — озадачился Турецкий. По воскресеньям она, в принципе, не работает, но в тот день Татьяна Вениаминовна попросила подойти: уж больно загаженной ей показалась квартира. Галина подошла. Как и сказано в бесчисленных протоколах, в шесть часов вечера. В доме было спокойно. Татьяна Вениаминовна перебирала в спальне свои шкатулки. Георгий Львович сидел за компьютером. Еще пошутил: какое, должно быть, удовольствие работать в выходные? Она скребла на кухне, скребла в прихожей. «Неужели Татьяна Вениаминовна никогда не берет в руки тряпку?» — Нет, подобного удивительного зрелища Галина никогда не наблюдала. Да, она помнит, как около семи вечера Георгий Львович отправился выгуливать собаку. Да и слава богу, — подумала Галина. Когда-нибудь она точно прибьет эту глупую псину, всюду сующую свой нос. С каким выражением лица уходил Георгий Львович? А она ему в лицо не заглядывала. Ну, хорошо, с немного постным. Это что-то дает в плане следствия? Дожидаться возвращения хозяина Галина не стала, завершила уборку, о чем поведала Татьяне Вениаминовне, и ушла. В подъезде, ясное дело, ни в какие ниши не заглядывала, спустилась с третьего этажа (а в доме пять этажей и ни одного лифта) и удалилась. Не видела ли она во дворе глупую Зайку? Как-то не припоминается: выйдя из подъезда, она стала вспоминать, взяла ли с собой сотовый телефон, закопалась в сумочку, так и дошла, перебирая личные веши, до калитки с охранником. Тот еще пошутил: вчерашний день потеряли, дамочка? Телефон оказался на месте…

— Позвольте нестандартный вопрос, Галина, — вкрадчиво сказал Турецкий. — Как вы считаете, супруги Пожарские любили друг друга?

Она уставилась на него как-то озадаченно. Словно не поняла, что он имеет в виду. Склонила головку. Солнечный свет из окна подъезда заблестел на стеклах очков.

— Повторить вопрос?

— Спасибо, я не глухая, — она пожала плечами. — Переадресуйте свой вопрос кому-нибудь другому. Лично у меня слова о любви вызывают аллергическую реакцию.

Судя по голосу, который зазвучал напряженно и глухо, так оно и было.

— Вы считаете, человека нельзя любить?

— Не считаю, — она мотнула головой. — Человека можно любить. Если знаешь его не слишком близко.

«Такие слова бы — да в блокнот», — подумал Турецкий.

— Вы не работали составительницей афоризмов?

— Нет, дорогой сыщик. У вас еще есть вопросы?

— Нет, Галина, вопросы кончились. Но за вами так занятно наблюдать…

— Занятно наблюдать за акушером, достающим помидор из трехлитровой банки, — с достоинством ответила домработница, схватила свои пакеты и, как рожок с патронами в автомат, вставила ключ в замочную скважину.

На пересечении Большой Пироговской и Трубецкой была авария. Симпатичный «вайпер», стоимостью с хороший трехэтажный дом, от души разнес задний бампер малолитражной «хонде». Хозяин последней печально смотрел на сплющенную «корму», а в «вайпере» миниатюрная блондинка в предвкушении приезда гаишников старательно красила губки. Образовался затор. Машины медленно проезжали по одной — словно струйки песка в засорившихся песочных часах. Каждый норовил высказать мнение в адрес блондинки. Но та и ухом не вела — видно, ситуация была привычная. Впереди маячил еще один затор. Проклиная количество блондинок в этом городе — просто Норвегия какая-то, — Турецкий подал машину к тротуару. Остаток пути лучше проделать пешком. Какое счастье быть обычным пешеходом! Он шел по тротуару, с пренебрежением поглядывал на стоящие в пробке машины. Водители с завистью провожали его глазами. Видит Бог, настанет день, когда он продаст машину, а вырученные деньги спустит на карты для метро…

Он свернул в подворотню — стальные ворота оказались гостеприимно распахнуты, угодил в замкнутое пространство двора. С четырех сторон возвышались кирпичные стены в восемь этажей. Практически все жильцы уже обзавелись пластиковыми окнами. Чистенькие балкончики, опрятная детская площадка посреди двора, крупная акация с пушистыми листьями, все свободное пространство, невзирая на разгар рабочего дня, уставлено личным автотранспортом жильцов.

Меркулов позвонил в тот момент, когда явилась мысль: давно он что-то не звонил.

— Что делаешь? — поинтересовался тот каким-то грустным голосом.

— Харакири, — простодушно отозвался Турецкий.

— Очень смешно, — вздохнул Меркулов. — Не хотелось тебя огорчать, но меня положили в больницу. Сердце прихватило спозаранку, добрел до поликлиники, сделали томограмму, хотел домой пойти, да не пустили. Врачиха сказала, что неприятности с прокуратурой ей не нужны, вызвала машину из двенадцатой больницы…