Подхватив тарелки да горшки, Лада сгрузила их все в большую кадку и едва ли не бегом понеслась к дому. Сегодня она готовила уху для всех, и жирную посуду было не так-то просто отмыть. Вот они и понесли её с Бояной на ручей, песком отмывать.

«Зольный раствор! Ну, вот как так⁈ Простое решение… ну… конечно, лишь теоретически простое решение! Но всё же стоит попробовать. Может хоть мыло сварю! Нормальное!», — Лада едва не пританцовывала вокруг Бояны, которая, посмеиваясь про себя, заливала золу водой.

— Так бы сутки постоять ей… Да ты навряд ли утерпишь, — усмехнулась она и поставила раствор нагреваться. Во дворе у Лады уже закончили строительство летней кухни и сейчас они оценили её удобство. Недалеко от печи Лада попросила установить ей обеденный стол и скамейки. Простые, рубленные, грубые, но всё же удобство. А сверху, над столом, небольшую крышу от непогоды. Получилось что-то вроде беседки. Всем процессом руководила сама Лада, объясняла, что ей нужно. Когда они закончили, к ней едва ли не всей деревней пришли посмотреть, что в итоге получилось.

Сейчас ей строили на заднем дворе баню. И с баней ей пришлось объяснять, как надо. Изначально здесь баня, а по местному её называли мовницей или мойней*, была как землянка и топилась по чёрному. А воду здесь нагревали в деревянных кадушках путём кидания в них нагретых камней. Лада же захотела, чтобы была ёмкость, встроенная в печь. Тем более, недалеко в лесу, в овраге нашли чудесную глину, жаропрочную, плотную. Они уже испробовали её на летней печке, и она себя прекрасно показала. Не крошится, не горит. Лада, когда выкладывали печь, попросила сложить из камней выемку, которую всю обмазала глиной. Получилась чудесная ёмкость для нагрева воды.

Гордей, самый старший из мужчин, удивлённо качал головой, разглядывая печь.

— Чудно, чудно… Если топку выдержит, и дома так сделаю…

Лада заворожённо наблюдала за тем, как Бояна кипятила золу.

— Первый слив самый ядрёный. Им посуду мой. Вторым сливом в мойне сама помоешься.

— Угу… — согласно кивнула Лада, не споря. У неё на этот зольный раствор, а по-современному щёлок, свои планы. Она хочет сварить мыло. Мыло! Удивительно просто, как она сразу не вспомнила об этом способе варки. Всё придумывала что-то своё. То мыльнянку искала, то песком посуду тёрла, то желтком волосы мыла. А ответ вот он, рядом оказался.

Бояна слила готовый щёлок и залила новой водой золу.

— Завтра сольём, — сказала она Ладе.

К вечеру деревенские стали собираться домой. Ни один из них не оставался в лесу на ночь. Боялись. Первое время Лада предлагала Бояне остаться, но, видя её искренний страх, перестала.

— Лес уважения просит. Не любит он чужаков. Зачем мне гневить его? Я ему благодарна, — объясняла она Ладе свою позицию.

Один из мужчин, самый молодой и самый неприятный, всё крутился, собираясь, и в конечном итоге отстал от своих. Уже скрылись за кустами Гордей и остальные мужики, а он всё что-то словно искал.

— Что потерял? — Лада, нахмурившись, следила за ним. Он был ей неприятен. Интуитивно. Словно липкий взгляд его, останавливаясь на ней, заставлял брезгливо морщиться.

— Потерял… — кинув быстрый взгляд в сторону кустов, за которыми скрылись остальные, он подскочил к ней и схватил её за руки, прижимая к себе.

— Ты что творишь? — Лада напряглась как струна и попыталась вырваться.

— Да брось ломаться-то… Ведьма, — он склонился к её лицу. — Что ты одна всё ночи коротаешь…

Извернувшись, она пнула его по голени, и как только он от неожиданности выпустил её, отскочила в сторону.

— Что ты творишь, дурная? — зашипел он, глядя на неё с ненавистью.

— Не подходи! — крикнула Лада, отступая на шаг. — Хуже будет!

Зашумел Лес, заволновался и словно рябью пошла земля, заставив его, споткнувшись, упасть.

— Не подходи ко мне! — снова крикнула Лада, и в этот момент из-за кустов появились Гордей с мужиками и Бояной.

— Что здесь случилось⁈ — он сердито сверкнул глазами. — Вацлав!

— Она мне глазки строила! — обернулся он к Гордею. — Себя предлагала!

— Врёшь! — Лада сердито топнула ногой, и Вацлав тут же провалился под землю по колени.

Бояна ахнула и прижала к груди руки.

— Ведьма ты! Заманивала, завлекала меня!

— Сам себя закапываешь! — Лада сердито взмахнула рукой, и тот, вскрикнув, ушёл под землю по пояс.

— Ведьма! — теперь уже испуганно кинул Вацлав, взмахнув руками в тщетной попытке выбраться. — Ведьма!

— Скажи им правду и всё закончится!

— Ты, Ведьма! Сама манила! — отчаянно крикнул он и погрузился в землю по шею.

— Последняя попытка у тебя, — Лада посмотрела на него. — Говори правду!

— Ведьма! — прохрипел Вацлав. — Ты, Ведьма. Я… я замыслил. Я! Понравилась сильно. Хотел взять!

Заскрипел Лес, потемнело небо, Лада нахмурилась и посмотрела с неприязнью на застывшего в ужасе Вацлава.

— Хорошо, что признался. Нет тебе больше хода в Лес. Уходи теперь, — она брезгливо поморщилась и, не глядя на остальных, развернулась и ушла в дом.

Глава 14

— Ты пореви что ли… — проскрипело рядом с ней.

Лада молча покачала головой и поплотнее завернулась в покрывало.

— Ну чего ты, в самом деле то? Все же обошлось. Лес вступился, сила твоя всколыхнулась.

— Почему так? Чем я виновата?

— Кто виновата? — снова проскрипело рядом. — Ты себя видишь что ли? — громыхнуло и зазвенело во всех углах дома. — Это ты чего удумала то! Себя винить? За то, что у того людя ума нет, себя винишь? — гремело возмущенно, — Это ты брось! Это не твоя вина, что людь этот штаны держать не умеет. Это он виноват! Только он и никто больше.

— Он сказал, что я глазки ему строила. Манила к себе, зазывала… — Лада всхлипнула и тихонько завыла от обиды и несправедливости. — Я же думать о таком не думала… — снова провела она, сжимаясь в комочек. — Прав ты был, нечего было привечать этих человеков! Я к ним с душой, а они!! Дура какая!

— Не ты дура, не ты… Все правильно ты делала. Не суди по одному обо всех. Не ряди всех в один кафтан, не правильно это. Вацлав сам себя наказал, пока не распознал просто, что наделал. Только тот виноват, кто снасильничать собрался. Не вини себя…

Голос шептал, убаюкивал, успокаивал и Лада проплакавшись, наконец уснула.

Лада стояла она по пояс в болоте, а на руках у неё маленький ребёнок, девочка. А болото затягивает её, зажимает со всех сторон, нет возможности выбраться. Вроде шаг только сделать до берега, а нет такой возможности.

На том берегу, за спиной