достигло критической точки, но в этот самый момент дверь распахивается.

— Ну вот… — Татьяна буквально из рук в руки возвращает мне Настю. — Мы поговорили, чайку попили, теперь все будет хорошо.

Я с сомнением смотрю на жену: взгляд поплывший. Ресницы медленно моргают. Тело ватное.

— Она пьяная. — Констатирую очевидный факт.

— О, вам кажется, — смеется Татьяна. — Это кокон.

— Чего?

Настя, пошатнувшись, ищет опоры. Я подхватываю ее на руки и сажаю в кресло.

— Что такое кокон? Я должен понимать. Мне сейчас ей нужно будет двоих детей доверить…

— Пойдемте, — пожимает плечами психолог и манит меня в кабинет. — Вот… останавливается посреди белоснежной от света комнаты, где помимо привычных диванчика, кушетки и кресел, есть ещё какие-то тряпки, свисающие с потолка.

— Кокон — это имитация утробы матери. — Самого безопасного места на свете. Голова этого не помнит. А вот тело и подсознание — прекрасно. Мы с вашей женой немного побыли маленькой. Полетали, покачались…

— И как это помогает?

— Ваша жена — абсолютно психологически здорова. Просто организм не смог самостоятельно справиться с уровнем кортизола. Переводя на русский, она нервничала и не могла остановиться. После сильного стресса, да ещё на фоне усталости после родов так случается. Я бы могла бы выписать ей таблетки. Поставить диагноз… Но выбрала более человеческий путь.

— Теперь она станет спокойнее?

— Абсолютно верно. И станет способна испытывать другие эмоции, которые приведут ее психику в норму естественным образом.

— Так… — тру переносицу. — Понятно, что ничего не понятно. Мои дальнейшие какие действия?

— Купите ей шоколадку и кофе, — отвечает Татьяна. — И не оставляйте одну.

В лифте Настя меня удивляет по-настоящему. Она просто порывисто обнимает меня за шею и целует в щеку.

— Спасибо тебе. За все. За то, что тебе не все равно!

Да уж капец как мнение все равно!

По совету психологини завожу жену в ближайшее кафе и кормлю кофе с пирожным.

Настя впервые за последнюю неделю ест с таким удовольствием и аппетитом, что я тоже решаюсь попробовать сладкое. Хотя я обычно по мясу…

— Ты не спрашиваешь, как дети, — удивлённо смотрю я на часы. — Почти два часа.

Настя замирает.

— Что-то случилось? — Спрашивает настороженно.

— Нет, нет, ешь спокойно. Просто до сих пор удивлён, что эта волшебная шарлатанка помогла.

— Мне действительно стало легче, — подтверждает Настя. — И голова перестала болеть. И в груди дергать.

— В груди… — бормочу, — Ладно, хорошо… — перестаю ее пытать.

Помогло и помогло.

— Ой… — шепчет панически жена и прижимает к груди ладони.

Я замечаю, что на футболке начинают проступать два больших круглых мокрых пятна.

— Молоко пришло, — виновато и радостно объясняет жена. — Само пришло!

Удивительное рядом!

— А вот и Александра Ивановна звонит… — достаю я из кармана телефон и отвечаю на звонок. — Алло, проснулись? Смесь не давайте, пожалуйста, сейчас приедем кормить.

Глава 15

Настя

После визита к психологу, мой мир словно начал заново приобретать вкус и краски. Появилось желание украшать цветами дом — у нас во дворе оказывается очень много разноцветных хризантем. Цветут невероятно огромными шапками. И как пахнут… Читать ещё хочется, зайти в социальные сети, полежать в ванне…

Греясь на утреннем солнышке, уплетаю чай, круассан и яичницу с беконом. Счастливо зажмуриваюсь и жую. Этот завтрак особенно для меня вкусный, потому что сегодня я бессовестно проспала, а всеми домашними делами занимался Алексей. Сейчас он гуляет с детьми во дворе. Ну как гуляет, постоянно разговаривает по телефону, решая важные вопросы, но коляску качать не забывает. Суббота…

Потягиваюсь, облизывая пальцы, и подхожу к окну ближе.

Как мне отблагодарить мужчину, которому от меня нужно вовсе не «спасибо», а кое-что гораздо большее. И он это «большее» заслужил, как никто другой. Поцеловать? Просто сделать, сломать наконец, барьер? А дальше — будь, что будет? Да, наверное, это будет правильно. Потому что сам Алексей не подойдет. Я чувствую… Его будто отморозило.

Нет, он такой же внимательный и обходительный, но больше ни одной попытки в сторону сближения.

Я его теряю? Или уже потеряла? Под ложечкой саднит.

Сердце колотится от осознания собственной неловкости и неопытности. Поцеловать. И все станет понятно. А если ему не понравится? А если у нас не получится?

Обмываю чашку, тарелку и бегу к себе в комнату.

Хочется сегодня выглядеть как-то по особенному. Интуитивно проще флиртовать с мужчиной, когда ты сама одета не в пижаму.

Так, что там ещё было куплено для встречи с журналистами?

Достаю из шкафа пушистое трикотажное платье, чуть укладываю расческой с феном волосы и наношу макияж.

Подтягиваю бретели лифчика, чтобы грудь казалась выше и попадала в вырез платья.

Красиво… кручусь перед зеркалом. Давно я себе так не нравилась.

Быстро спускаюсь на кухню, варю две чашки кофе и выхожу с ними на улицу.

— Я не могу, отменяй все, — раздраженно говорит в трубку Алексей. — Елена Николаевна! У меня выходной! Я занят! Да, хорошо, пусть ярмарка будет. Черт…

Разворачивается в мою сторону. Взгляд с тяжелого постепенно смягчается и светлеет. Убирает телефон в карман.

— Я хотела предложить тебе посидеть на качелях в беседке, — говорю смущенно. — У тебя что-то случилось?

— Работа у меня случилась, — вздыхает Алферов. — Завтра на весь день придется уехать. Выставка народных хозяйств, ярмарка. Обязательное мероприятие. Будь оно неладно…

— Ничего страшного… — пытаюсь улыбнуться. Хотя немного обидно. — А нам с тобой нельзя? — Вырывается у меня.

— Хм… — задумывается. — Реши сама. Два часа дороги туда. Там поле. Куча народу, песни, пляски. Быть придется часов до шести вечера, а потом ещё домой.

— Нет, сложно… — сникаю, но тут же взбадриваюсь. — Ну сегодня то можно отдохнуть.

— В кое-то веки, — ворчит Алферов и сам забирает у меня из рук чашку. — Спасибо.

— Спят? — Киваю на малышей.

— Просыпались, но снова уснули.

Немного покачиваясь, мы сидим под тенью винограда и неторопливо разговариваем. Будто сонастраиваемся. Пробуем друг друга.

Алексей травит мне байки про депутатские пьяные фортели. От них смешно и грустно. Вседозволенность губит не только глупых женщин, но и слишком сильно поверивших в себя мужчин.

— А как ты попал в политику? Почему именно этот город? Почему не Москва?

— Служил здесь. Ну и по воле случая в личной охране был у местного губера. Время было неспокойное. И пока везде хвостом за ним ходил, работу эту неплохо изучил. Знакомых насобирал. По юношескому максимализму был со многим не согласен. Хотел сделать лучше.

— И как? — Улыбаясь, закусываю губку. — Считаешь, что получается? Делать лучше?

— Считаю, что да, — хмурится и уверенно кивает.

Замираем, глядя друг другу в глаза. Я, смущаясь, отвожу свой первой.