Тяжело вздыхаю в ответ. Я пытаюсь не оглядываться! Но выходит плохо.

— А можно я неприятный вопрос спрошу? — Облизываю губы.

— Попробуй.

— Вы хороший человек в работе? Или как большинство?

— А как большинство? — Хмыкает.

— Ну… пыль в глаза пускает, — тщательно подбираю я слова, — выслуживается перед Москвой, деятельность бурную имитирует…

— Я тебе так отвечу, — ухмыляется Алферов. — На одном чувстве альтруизма далеко не уедешь. Большая система работает по определенным правилам. Но, тем не менее, я люблю свою работу. И никого не обворовываю. А почему ты спрашиваешь?

Пожимаю плечами.

— Мне, наверное, хотелось бы вами гордиться… — отвечаю осторожно.

— Иными словами, — заключает Алексей, — ты тоже меня изучаешь? Ищешь изъяны. Я понимаю. Это нормально. Без этого не случится доверия.

— Да куда уж больше доверия, — развожу руками. — Я и так вся ваша. Полностью и во всем завишу.

— Зависимость — это не доверие, — задумчиво качает головой Алферов.

Несколько секунд он молчит. Чувствую, что хочет что-то рассказать.

— У меня в детстве не было семьи, Настя. Отец — военный, мама — актриса. Я им был абсолютно не нужен. Зависим, обеспечен, но меня даже за двойки не ругали. По итогу: отец постоянно был в командировках, мать ему изменяла с коллегами. Наверное, ей было одиноко. Сложно судить. Он погиб, а она все время винила в этом себя.

— Интернатовским никогда не понять домашних, — говорю с легкой улыбкой. — Но в одном я с вами согласна. Детям нужны мама и папа. Надеюсь, у нас с вами все получится.

— Я тогда сделал вывод, что не привязываться к человеку — это самый лучший вариант. — Продолжает Алексей. — И ошибся. Мы с твоей сестрой попали в ту же ловушку, что и мои родители. Только Илона решила вопрос отсутствия чувств ещё менее экологично. Но сейчас мне хочется сломать чертову систему! Считай это волевым решением.

Алексей бросает на меня внимательный, тяжелый взгляд и залпом допивает свой бокал.

Встает со стула и медленно обходит стол.

Я нервно сглатываю.

Что это значит?

Рывком Алферов разворачивает мой барный стул и каким-то магическим образом оказывается между моих раздвинутых ног.

Я настороженно замираю. Что будет дальше? Глобальной опасности я от него не ощущаю. Скорее, какой-то надрыв. Его монолог был искренним. Я чувствую.

Не станет же он, в конце концов, силой брать мать своих детей! Но что-то темное, будоражащее в его глазах все равно заставляет меня покрыться мурашками.

Стараюсь дышать ровно. Он уже меня целовал. Это достаточно приятно. Нужно просто расслабить губы и позволить ему.

Алексей проводит костяшками пальцев по моей скуле. Задевает большим пальцем губы и немного небрежно смазывает по нижней.

— Ты красивая очень, Настя, — говорит хрипло. — Я хотел бы, чтобы наши дети появились правильным способом.

Он опускает горячий взгляд на мою грудь.

Она мгновенно начинает сладко ныть. От напряжения начинает течь молоко. Подкладки в белье спасают меня от позора.

Что за странные реакции тела?

— Вы тогда были несвободным, — отвечаю нервно и вжимаюсь спиной в столешницу.

— Кто знает, — отвечает Алексей, — как бы повернулась ситуация.

Я неожиданно понимаю, что он очень сильно возбужден. Это льстит и пугает меня, как по сути, невинную девчонку.

Алферов наклоняется и обжигает мои губы горячим дыханием.

Я накрываю его губы пальцами.

— Слишком быстро, — шепчу. — Я могу позволить тебе сейчас все, но только по праву мужа и хозяина наших с детьми жизней.

— Так не надо… — качает головой Алексей. — Пока не надо. А скажи… — отстраняется. — до беременности… У тебя были мужчины?

— Да! — Выпуливаю и краснею.

— Много? — Дергает Алферов бровью.

— Достаточно, — киваю и облизываю губы.

— Врешь? — Оскаливается вдруг муж. Дёргает меня на себя и неласково впивается поцелуем в губы. — Не смей мне врать. Или не обижайся, если я не буду считаться с твоими чувствами, решив, что ты опытна. Был один? Кто он? — Спрашивает требовательно.

— Капитан сборной Динамо, — вспоминаю я своего друга по интернату и, конечно, вру, решая, что на этом мой неожиданно оказавшийся собственником супруг, угомонится.

— Как его звали?

— Давыдов Сергей.

— Почему не продолжили отношения?

— У него случилась Америка, а у меня травма…

— Ладно… — отпускает меня Алексей. И, видимо, выяснив, что хотел, переключается. — У нас с тобой есть ещё груша а карамели и сливках. Попробуем?

— Давай, — с облегчением выдыхаю.

Пока муж колдует с десертом, перекладывая его на тарелки, я внимательно за ним наблюдаю и прислушиваюсь к своим эмоциям от происходящего.

Объективно, Алферов — это тот мужчина, в которого не возможно не влюбиться. И я постепенно начинаю. Столько власти, интеллекта, харизмы. Да что говорить, я с той нашей первой встречи никогда его не забывала!

Естественно, как обычной девчонке мне хочется поверить в сказку.

Но помимо страха предательства партнера, меня останавливает ещё одно чувство… Я постоянно думаю о сестре. Сравниваю себя с ней. И будто никак не могу расслабиться. Будто Илона на меня все время смотрит и не простила. Не благословила.

Может быть, мне все-таки нужно поговорить с мамой? И так станет легче?

— Скажи, — обращаюсь к Алексею, — когда он ставит на стол тарелки. — А могу я завтра попросить водителя отвезти нас с детьми в город?

— Зачем? — Благодушно интересуется муж.

— Хотела бы сделать маникюр, — краснею, от того, что вру.

Но Алферов понимает это по-своему.

— Ну конечно! Я оставлю тебе карту. Ни в чем себе не отказывай. Погуляй. Расслабься… Может быть, мы все-таки найдем няню?

— Спасибо… Нет, няня не нужна, — отвечаю тихо и поспешно пробую десерт.

— Осторожно! — Вскрикивает Алексей. — Карамель горячая.

Но я уже успеваю чуть-чуть обжечься и заскулить.

— Открой рот, — командует муж.

— Зачем? — Хнычу.

— Открой…

Он берет баллончик холодных сливок и заливает мне их в рот. Точно так же делает и себе.

Сладкая пена приятно охлаждает и обволакивает ожог.

Почему-то от этого напряженность дня, наконец, спадает. Мы с Алексеем начинаем смеяться.

А после десерта находится даже парочка интересных тем про кино, на которые мы с удовольствием спорим, пока убираем со стола и поднимаемся наверх к спальням.

Замираем в дверях напротив друг друга.

Мы впервые ложимся спать одновременно.

— Спокойной ночи, Настя, — говорит мне Алексей.

Берет меня за руку и целует безымянный палец, на котором надето кольцо.

— Спокойной ночи, спасибо большое за день и за вечер, — смущенно лепечу в ответ и пока муж вдруг снова не решил меня поцеловать, сбегаю в спальню.

Закрываю дверь.

Прижимаю ладони к горячим щекам и ловлю себя на том, что улыбаюсь.

Ты дурочка, Настя, дурочка… Пусть так. Я хочу разочароваться.