Алексей, — говорит обижено. — Если мы вас раздражаем, то зачем все эти совместные движения?

— Вы меня не раздражаете, — вздыхаю, — я недоумеваю, почему после полутора месяцев дома ты не радуешься выходу в свет?! В конце концов, не радуешься тому, что я не запер тебя в четырех стенах, как мог бы, а пытаюсь сделать вас частью своей жизни!

— У вас хороший дом… — осторожно лепечет Настя. — Нам с детьми в нем очень хорошо и удобно. Я не понимаю вас! — Нервно всплескивает руками. — Что должна сделать? Как-то особенно вас поблагодарить? Так вы скажите прямо…

У меня начинает падать забрало от абсурдности ситуации.

То есть я тут стараюсь, мечу икру, строю какие-то мосты для общения, а эта женщина ничего не замечает? Попросту, я нужен своей жене только как источник благополучия детей?! Поздравляю тебя, Алферов. За что боролся, как говорится. Именно этот формат семьи мне ещё год назад казался самым оптимальным. Когда у тебя визуально «полная чаша» и при этом ничего не отвлекает!

Усмехаюсь. Мда…

— Ничего ты мне не должна, Настя, — прохладно говорю, глядя в лобовое. — Кроме того, что вести ты себя теперь будешь не только как мать моих детей, но и ещё как жена. И начнёшь ты с того, что перестанешь, наконец, путаться и называть меня на вы. Мужикам, с которыми делят постель, не «выкают»!

— А мы и в постели тоже? — Спрашивает она осторожно с благоговейным ужасом.

Бросаю взгляд на ее красивое лицо. И «держу» свое.

— Это ты сама решишь. Даю тебе примерно неделю. Не ляжешь в постель, я буду думать, как решать вопрос.

Скрестив руки на груди и закусив губку, Настя отворачивается к окну.

Да, возможно, я совсем не галантен, но в конце концов, разве я мало для них делаю? Разве для женщины это не повод проявить встречную симпатию?!

Открытие школы проходит в стандартном режиме. Выступления администрации, родителей, творческих школьных коллективов, за исключением только одного момента — становится просто невозможно ветрено и холодно. Детей приходится оставить в машине, а мне отдать Насте свой пиджак.

Она очень нервничает и явно мыслями находится не здесь, но тем не менее, блестяще произносит речь.

За нашими спинами, ожидаемо, шепчутся. Меня разрывают вопросами о реализации различных проектов, практически превращая приветственное слово в конференцию. Спасают ситуацию депутаты, принимая шквал вопросов на себя. Елена дарит подарки, у нас всегда имеется с собой несколько дежурных ноутбуков. Это снимает градус интереса и позволяет, наконец, покинуть школьный двор.

То, что дети проснулись, становится слышно, едва мы выходим за ворота. Настя несется к машине бегом. Распахивает двери.

— Почему вы не позвонили!? — Срывается на моего секретаря. — Я же вас просила…

— Так вы не брали… — пожимает плечами женщина.

Я смотрю на телефон. Действительно пропущенный.

— Сейчас, сейчас, мои хорошие, мама вас возьмет, — причитает жена и меняется местами с Александрой Ивановной. Дергает вниз корсет платья, пытаясь освободить грудь, но у нее ничего не получается.

— Да что ж такое… — Воюет с замком.

— Руки убери, — подхожу я к ней ближе.

Расстёгиваю с усилием заевшую молнию и помогаю отстегнуть детей.

Мелкие присасываются к Насте с двух сторон.

Я не знаю, куда девать глаза. Потому что даже дети не мешают пошлым фантазиям.

— Холодно очень… — ведет жена плечами. — Замёрзла.

— Ты по пути кормить сможешь?

Кивает. Я сажусь за руль.

Дома Настя снова пропадает в детской. Я успеваю за это время организовать нам ужин. Можно сказать, что праздничный. Зажигаю на столе две плавающих свечки. Добавлять больше романтики в нашей ситуации неуместно. Да и вообще для мужика, который всю жизнь перекладывал покупку цветов своим женщинам на секретаря, это прямо подвиг!

Успеваю задремать на кухонном диване, когда Настя, наконец, спускается.

— Ого… — обводит взглядом обстановку.

Я не понимаю, нравится ей или нет.

— Пойдём поедим, — говорю хмуро.

Пока она садится за стол, наливаю ей бокал сока.

— Мне же нельзя… — отодвигает его Настя.

— Пей, — рычу. — Я бы выбрал чего-то покрепче. Сегодня мы будем говорить…

— О чем? — Робко интересуется.

— О нас…

Глава 11

Настя

Делаю маленький глоток сока. Вкусно, сладко, очень хочется осушить бокал залпом, но останавливает то, что я никак не соображу, на что сыпет детей.

Мое сердце колотится от адреналина. Щеки горят.

Почему вдруг Алферов решил проявить ко мне столько агрессивного внимания? Полтора месяца избегал и вот… Смотрит теперь. Своими глазищами темными.

В его бокале налит точно не сок. Алексей часто к нему часто прикладывается. Не начинает разговор, пока я хотя бы немного не поем.

Такая неявная забота меня одновременно умиляет и пугает.

Неужели он это все серьезно про наш брак? Прямо средневековье какое-то. А как же чувства?

На моей женской симпатии и благодарности далеко не уедешь. Нет, я даже ценю проявленное благородство в обещании супружеской верности, но неужели ему на столько все равно с кем?!

Илона часто плакала и утверждала, что Алексею совершенно плевать на ее чувства. Что он мог вернуться домой, разбудить ее, чтобы заняться сексом, а потом ещё ночь провести в кабинете…

Со мной будет так же?

С другой стороны — нормы я не знаю. И двое детей будут занимать львиную долю чувств и энергии.

Нервно поправляю бретельку домашнего шелкового топика и продолжаю пилить свинину, запеченную с картофелем.

— У тебя были отношения с мужчинами, Настя? — Вдруг спрашивает Алексей, задумчиво рассматривая свой бокал на свет. — Ты была влюблена?

От вопроса я закашливаюсь и делаю два больших глотка сока.

— Простите… — хриплю. — Я обязана отвечать?

Мне неловко. Совсем не хочется показаться жалкой или ханжой.

— Да, обязана, — кивает Алферов. — Я хочу знать о своей жене все. Не заставляй меня поручать этот вопрос специально обученным людям.

— Да вы и так все обо мне знаете! — Всплескиваю руками. — Какие отношения в сборной? Только иногда вечеринки с хоккеистами, если время сборов совпадало. А когда вернулась… кому я была нужна с травмированной ногой. Даже все заработанные деньги на реабилитацию ушли. Если бы не родители…

— Если бы не я, — перебивает меня Алферов. — Я оплачивал твои последние счета, Настя.

— О Боже… — шокировано закрываю я голову руками. — Но как? Почему? Если ты так любил Илону, что готов был содержать всех ее «бедных родственников», почему ты ее не уберёг? Почему?

— Потому что деньги — это совсем не любовь, Настя, — вздыхает Алферов. — Это называется взаимовыгодными отношениями. Да, появляется привязанность. Все-таки я не совсем циничный скот. Меня все устраивало. Илону тоже. Прекрати жить, постоянно оглядываясь на