— Надо будет осмотреть грузовые трюмы, — сказал Питт. — Свяжитесь с Мендозой, укажите координаты судна и попросите прислать по воздуху химиков. Мы подойдем с моря.

Довер кивнул.

— Я прикажу спустить катер.

— Прихватите сварочное оборудование: вдруг придется резать борт.

Довер нагнулся к карте и посмотрел в центр очерченного кружка.

— Никогда не думал, что буду стоять на борту «волшебного корабля».

— Вы правы, — согласился Питт, глядя в чашку с кофе. — «Пайлоттаун» готов появиться в последний раз.

Море было спокойно, но когда катеру с «Катобы» оставалось четверть мили до грозного, негостеприимного берега, поверхность воды взрыхлил ветер в двадцать узлов. Пена, отравленная нейротоксином, яростно ударяла по окнам катера, словно песок. Но впереди, где лежало заброшенное судно, вода казалась относительно спокойной, словно ее защищали рваные скалы сто ярдов высотой, торчащие на берегу, как трубы давно сгоревших домов.

Высоко над бурными водами вулкан Огастин, одна из самых красивых гор на побережье Тихого океана, с классическими контурами горы Фудзияма в Японии, казался спокойным и невозмутимым, как послеполуденное солнце.

Мощный катер на мгновение застыл на вершине волны, прежде чем перевалиться через ее гребень. Питт уперся ногами в палубу, руками крепко держась за поручень; он разглядывал берег.

Корпус судна был накренен на двадцать градусов, корма покрыта коричневой ржавчиной. Руль повернут направо, из черного песка торчат две обросшие ракушками лопасти винта. Название судна и порт приписки прочесть невозможно.

Питт, Джордино, Довер, два специалиста из агентства и один из младших офицеров «Катобы» одеты в белые герметические костюмы, которые должны защитить их от смертоносной пены. Общаются они с помощью крошечных встроенных в шлемы передатчиков.

К поясу прикреплены сложные фильтры, которые очищают воздух, делая его пригодным для дыхания. Вокруг море покрыто дохлой рыбой всех пород. В прибое безжизненно покачиваются два кита, рядом гниют дельфины, морские львы и пятнистые тюлени.

Тут же плавают тысячи мертвых птиц. Ничто живое здесь не уцелело.

Довер искусно вел катер между опасными скалами — остатками древней береговой линии. Он замедлил ход, выжидая кратковременного затишья и тщательно вглядываясь в глубину. Потом, когда волна прибоя ударила в берег и откатилась, тормозя следующую волну, нацелил нос катера на небольшую песчаную полоску у самого разбитого корпуса и увеличил скорость. Как лошадь в начале очередного заезда «Гранд нэшнл»,[6]катер вздыбился на волне, рванулся и мчался вперед, окруженный пеной, пока его киль не коснулся песка.

— Отлично! — похвалил Питт Довера.

— Все дело в расчете времени, — ответил Довер, улыбаясь под маской. — Конечно, помогает, если причаливаешь не в высоком приливе.

Они наклонили головы и посмотрели на возвышавшийся над ними корпус. Теперь можно было прочесть выцветшее название на корме. Судно называлось «Пайлоттаун».

— Мне почти жаль, — благоговейно сказал Довер, — что приходится уничтожать загадку.

— Чем скорей, тем лучше, — мрачно ответил Питт; он думал о множестве смертей внутри.

Через пять минут разгрузили оборудование, надежно привязали катер под рулем «Пайлоттауна», и люди начали подниматься по крутому склону к правому борту корабля. Первым пошел Питт, за ним Джордино и остальные; замыкал цепочку Довер.

Склон был не из прочного камня, а из смеси пепла с грязью с основательной примесью булыжников. Трудно было найти опору, и на каждые три шага вверх приходились два, когда скользили назад. От пепла поднималась пыль и липла к костюмам, делая их темно-серыми. Скоро люди уже обливались потом, в микрофонах шлемов все слышнее становилось тяжелое дыхание.

Питт остановился на карнизе всего четыре фута шириной и в длину едва способном вместить всех шестерых. Джордино устало сел и поправил петли баллона с ацетиленом на спине. Обретя способность к связной речи, он сказал:

— Как эта старая ржавая лоханка сюда попала?

— Вероятно, дрейфуя, заплыла в то, что до 1987 года было мелким заливом, — ответил Питт. — По словам Мендозы, в том году произошло извержение. Раскаленные газы расплавили весь лед, вытопив миллионы галлонов воды. По склону хлынул поток грязи с облаком пепла, он докатился до моря и похоронил корабль.

— Странно, что никто до сих пор не заметил корму.

— Не так уж странно, — ответил Питт. — Корма выступает так незначительно, что ее невозможно заметить с воздуха, а в миле от берега она сливается с рваной береговой линией и становится почти невидимой. Мы ее увидели только благодаря эрозии из-за недавних бурь.

Довер встал, балансируя на крутом склоне. Он размотал нейлоновый трос, обернутый вокруг талии; на конце троса оказался абордажный крюк.

Довер взглянул на Питта.

— Если поддержите меня за ноги, я, пожалуй, смогу перебросить крюк через поручень.

Питт ухватил капитана за левую ногу, Джордино поддержал за правую. Дюжий моряк из береговой охраны перегнулся через карниз, взмахнул крюком и отпустил его.

Крюк перелетел через кормовой поручень и застрял.

Дальнейший подъем занял считанные минуты. Подтягивая друг друга, рука за руку, все вскоре поднялись на палубу.

Под ногами лежали толстые слои ржавчины, смешанной с пеплом. На «Пайлоттауне» можно было увидеть только грязное отвратительное месиво.

— Ни следа Мендозы, — сказал Довер.

— Ближайшая ровная площадка, куда может сесть вертолет, в тысяче ярдов отсюда, — ответил Питт. — Ей с ее командой придется прогуляться.

Джордино прошел вдоль поручня к проржавевшему грюйс-штоку и посмотрел на воду внизу.

— Яд проникает из корпуса, наверно, в прилив.

— Скорее всего, он в заднем трюме, — сказал Довер.

— Люки, ведущие в трюмы, погребены под тоннами лавы, — с отвращением заметил Джордино. — Чтобы пробиться сквозь нее, нам понадобится армия бульдозеров.

— Вы знакомы с судами типа «Либерти»? — спросил Питт у Довера.

— Наверное знаком. Я много лет обследовал их в поисках незаконных грузов. — Довер наклонился и принялся чертить на ржавчине схему судна. — В кормовой надстройке должен находиться люк, через него спускаются в коридор, ведущий к стержню винта. На дне этого помещения есть небольшое углубление. Оттуда можно прорезать вход в трюм.

Когда Довер договорил, все молчали. Им следовало бы испытывать подъем оттого, что нашли источник распространения нейротоксина, но, напротив, реакцией стали опасения и тревога. Питт решил, что так выражается спад напряжения по окончании поиска. И еще страх перед тем, что можно найти за стальными надстройками «Пайлоттауна».