— Я Алуся, а ты кто?

— А я Варя!

— Что такое Варя?

— Как что? Ты Алуся, а я Варя, имя у меня такое.

— Тогда надо говорить — Варюся!

— Варюся? Можно и Варюся! Хотя мне больше нравитсяВарежка!

Девочка нахмурила бровки.

— Варежка — это такая перчатка!

— Да, но меня многие так называют.

Девочка широко улыбнулась.

— Я тоже буду звать тебя Варежкой, можно?

— Можно! А ты откуда взялась?

В этот момент в комнату вошла Марьяна.

— Уже познакомились? Алуська, ты зачем разбудила тетю?

Ох, а я ведь ей и вправду тетя, мелькнуло в голове у Вари.

— Она сама проснулась! Правда, Варежка?

— Что это еще за Варежка? Эту тетю зовут…Светлана! — выпалила Марьяна. — Тетю зовут Светлана, а Варежка еепрозвище, еще школьное, мы с тетей Светой в одной школе учились!

Варя сидела на кровати, открыв рот от изумления.

— Алусик, беги к Юле, скажи, мы через десять минутбудем завтракать!

— А почему тетя сказала, что ее зовут Варя?

— Иди‑иди, Алусик! Потом объясню!

Девочка выбежала из комнаты, волоча за собой обезьяну.

— Ты сошла с ума? — спросила Варя.

— Нет! Просто она скажет отцу, что приезжала тетя Варя…А я не хочу!

— Ну все, тогда я тоже не хочу! Вызови мне такси! И неволнуйся, твой муж меня не увидит и не услышит! С меня хватит этого идиотизма!

— Зачем такси, я дам тебе машину…

— А вдруг водитель догадается и скажет хозяину? —Ты думаешь?

— О господи! Дай мне телефон такси, я сама вызову!

— Нет, ты сначала позавтракаешь, а потом поедешь нанашей машине!

— Да мне кусок в глотку не полезет! Марьяна, подумай,ты же сама себя загоняешь в ловушку!

— Ничего подобного, просто мне так спокойнее!

— Мне пора! Я не буду завтракать!

— Ну, как хочешь! — пожала плечами Марьяна. —В таком случае машина будет через пять минут.

Ровно через пять минут Варя спустилась. В холле ее ждалаМарьяна.

— Может, все же позавтракаешь? — робко спросилаона.

— Спасибо, нет. Марьяна, я очень сожалею, что причинилатебе столько неудобств, извини, не предполагала… Но впредь не волнуйся, ты обомне не услышишь! Всего наилучшего!

— Варька, ну как ты не…

— Меня зовут Светлана, ты забыла?

— Варюша, что с тобой? — спросила НадеждаМихайловна. — Какие‑то неприятности? Как прошла встреча с сестрой?

— Дурдом! — только и смогла выдавить из себя Варя.

— Ты бледненькая! Завтракала?

— Нет, не могла…

— Пошли скорее на кухню. Сеня уже умчался. А я тоже ещене ела, только кофе выпила.

— Ой, а можно я вам все расскажу, вдруг вы мнеобъясните…

— Слушаю тебя, детка!

Варя во всех подробностях передала Надежде Михайловнеразговор с сестрой.

— Ну, что скажете?

— Во‑первых, твоя сестра просто дура! Набитаядура. Во‑вторых, она, конечно, чувствует свою вину перед вашей мамой и,как следствие, боится кары. А худшей кары, чем уход богатого и, видимо, все‑такилюбимого мужа придумать не может.

— А что же мне‑то делать?

— Плюнуть и растереть! Зачем тебе эта дура и эта дурь?Совершенно без надобности! Тебе сейчас надо о другом думать и заботиться.

— Да, наверное, вы правы… Господи, Надежда Михайловна,вы просто мой ангел‑хранитель. Вот поговорила с вами, и легчестало, — улыбнулась Варя.

Надежда Михайловна чмокнула Варю в щеку.

— Я бы хотела, чтобы у меня была такая дочь! Но Бог мнедетей не дал. Зато послал тебя. Ох, что‑то много пафоса, так не годится!Я этого не люблю, Варежка!

Прошло несколько дней. Варя перебралась в снятую для нееоднокомнатную квартиру. Предыдущая жиличка, тоже какая‑то артистка,оставила ей в наследство жуткую грязь и беспорядок. Сутки Варя драила полы,стены и сантехнику. Вымоталась здорово, но зато квартира приобрела жилой вид.Ничего, я еще здесь уют наведу, надо занавески в кухне повесить, цветочковкупить и позвать на новоселье Шилевичей. Но из всего намеченного осуществитьудалось только покупку цветочков. У метро она купила несколько кустовыхгвоздичек, поразившись дороговизне цветов в Москве. На большее времени уже небыло, она включилась в работу. Семен Романович долгими часами «выковыривал» изнее артистку, еще она брала уроки айкидо, одним словом, готовилась к съемкам.Семен Романович частенько на нее кричал и, если был ею сильно недоволен,заканчивал свои крики одной фразой: «Артистка, блин!» И все‑таки оначувствовала, что все не зря. Он не давал ей впадать в уныние.

— Ну, чего губы надула? Обиделась нешто? Ты, голубамоя, не имеешь права обижаться, нет у тебя пока такого права! И заслуг поканоль! Я из тебя, чертова кукла, сделаю человека, а пока ты слушай, что тебеговорят! Ишь, губки надула! И чтоб не реветь! Чем дуть губы‑то, лучше бзакусила губу и решила: ах так? Ничего, я этому старому хрычу еще покажу! Онеще будет мной гордиться! А нюни распускать последнее дело, поняла? Артистка,блин!

Вскоре она привыкла и к его крикам и к сумасшедшему ритмуновой жизни. Домой добиралась поздно и замертво падала в постель. Вставала вшесть, час изнуряла себя гимнастикой, что‑то перехватывала и мчалась назанятия. Как‑то, войдя в лифт, посмотрела на себя в зеркало и удивилась.Она выглядела потрясающе! Просто я живу своей жизнью, наконец‑то живусвоей жизнью!

Еще через неделю она вернулась домой в половине двенадцатогоночи и, выйдя из лифта, увидела, что у ее двери стоит какой‑то мужчина извонит, неотрывно держа палец на кнопке звонка. Второй рукой он упирался впритолоку. Варя испугалась.

— Простите, вы ко мне? — наконец решилась она.

Он резко обернулся. Варя поняла, что он здорово пьян. Лицо унего было простое, даже простецкое, но незлое, нестрашное. Одет он был дорого иэлегантно.

— Ты кто такая?

— А кто вам нужен?

— Верка!

— Какая Верка?

— Верка‑сука!

— Вы ошиблись, здесь нет никакой Веры!

— А куда ж она подевалась?

— Ах, вам, вероятно, нужна девушка, которая тут жила доменя? Так она уехала!