Грот представлял собой отверстие на холме, где-то в двух метрах от земли, и тоже весь зарос кустами.

А вот колодца в той стороне, куда указал Пино, она не заметила. Пино как будто услышал ее вопрос.

– У него нет сруба, поэтому если не знаешь, что он там, ничего не увидишь. В детстве я часто играл здесь с другими ребятами, пока мой отец работал на поле, поэтому мало кто из Авераны может знать эти места так, как я. Вот эта часть земли была наша, а вот там, где начинается оливковый сад, – брата Маурицио. Ну что, подождешь, пока я поднимусь?

И он скрылся в кустах.

Солнце уже еле держалось за верхушками деревьев, вот-вот готовое закатиться, и последними яркими лучами просвечивало сквозь ветки олив. Лола подняла лицо и закрыла глаза. В этот же миг она услышала странный металлический звук – «бе-емс-с-с» и мгновенно почувствовала жуткую боль в голове, которая сразу же прокатилась по всему телу и заставила подкоситься ноги.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Аверана шумела – Маурицио забрали в полицию! Большинство журналистов стояло у его дома, надеясь, что кто-то из близких прокомментирует случившееся, остальные поехали к зданию полицейского участка, где он уже давал показания.

А Стефано пребывал в полной растерянности. Лола сообщила, что идет на поиски Беа с каким-то местным, и с тех пор как сквозь землю провалилась. Он смотрел, как толпа ловит каждый шорох и движение задернутых занавесок в доме Сабрины и ее матери, и слушал разнообразные предположения, которые высказывали его коллеги. Но мысли его все время возвращались к Лоле. Он набрал номер Даны.

– Есть новости? Лола так и не объявилась?

– Нет, – Дана засомневалась, – а ведь и правда, времени прошло порядочно…

– Жди меня, я тоже подъеду к отделению полиции. Пойдем вместе в участок, сделаем заявление о пропаже нашей коллеги. – Дана слушала молча, и Стефано совсем запаниковал. – У меня нервы на пределе, ведь прошло уже больше трех часов с тех пор, как она обещала вернуться. Ты помнишь, что подруги Беа уже через десять минут бросились на ее поиски? Что-то здесь творится неладное.

Подходя к машине, он почувствовал, как две крупные капли дождя шлепнулись ему на лоб.

«Ну вот, только этого еще не хватало!» – подумал он, и тревога за Лолу стала еще сильнее.

Лола открыла глаза и увидела белый потолок, светло-розовые стены и большое окно, из которого тянуло запахом моря. В ушах как будто еще стоял этот металлический звук, «б-е-емс-с-с», но никакой боли она не чувствовала. Было полное ощущение, что она просто заснула и теперь проснулась, но только не в своей постели и не в гостинице, а в этой просторной комнате. Рядом стояла еще одна кровать. «Все понятно, я в больнице», – сразу догадалась она. Как ни странно, Лола помнила все, что с ней приключилось.

Вот сволочь этот Пино! Недаром все топтался сзади, пока по голове не трахнул! А она-то хороша, ведь попалась! Хотя, чтобы получить новую информацию первым, любой журналист на ее месте пошел бы на поиски, успокаивала она себя – уж очень не хотелось выглядеть совсем дурочкой.

Она села и потрогала повязку, провела пальцами по лицу. О боже! Сумка стояла тут же на тумбочке. Она запустила в нее руку, нашарила зеркальце, открыла его и обомлела – голова была перевязана белым бинтом, на лице запеклись царапины, а на носу красовался кусок пластыря, не говоря уже о пластмассовом крепеже на шее, который она почувствовала сразу же, как только пришла в себя.

В палату вошла пожилая медсестра.

– Проснулась? Ну вот и хорошо. Сможешь говорить, к тебе пришли из полиции?

– Да, конечно.

В ней сразу же проснулся профессиональный нюх. Главное – все запомнить и постараться самой задать побольше вопросов, она ведь теперь прямо в центре событий.

В палату вошли двое полицейских, оба высокого роста и очень похожие друг на друга.

Она с удовольствием ответила на все вопросы и рассказала все, что знала, не преминув вспомнить, как Пино заявился на пляж, где она купалась, как пришел в бар с картой Авераны, как он подозрительно держался сзади, когда они пошли разыскивать Беа по предложенному им маршруту. Не забыла она и как изначально кто-то следил за ней из его дома и даже связала это со звонками в ее гостиничный номер.

Единственное – Лоле так и не удалось вставить ни одного вопроса.

– Большое спасибо за такой обстоятельный рассказ, ты, наверное, уже устала, отдыхай и выздоравливай, – сказал один из полицейских и посмотрел с прищуром.

– Надеемся, что очень скоро увидим тебя на экране, – добавил другой.

– Ну что, пойдем на верхний этаж. – Они развернулись к выходу.

– А зачем на верхний этаж, к кому? – не удержалась Лола

– Так там твой друг и спаситель лежит, – засмеялись полицейские.

– Как же так, что с ним? И как вообще там оказался Стефано?

– При чем здесь Стефано? Насколько нам известно, его зовут Пино.

Маурицио тихо открыл дверь, заглянул в спальню и осторожно прикрыл окно – после дождя в комнате сразу стало свежо. Жена и дочь уже спали, да и конечно, кто же будет ждать его, кроме журналистов, толпившихся перед домом. Он еле сумел пробраться через этот строй людей, выкрикивающих вопросы и тыкающих микрофоном ему в лицо.

Господи, когда это закончится! Он был совсем без сил. Сев на топчан, который служил ему кроватью, Маурицио увидел, как трясутся у него руки, и почему-то подумал, что трактор он так и не починил и что возни с ним будет порядочно, а сбор оливок уже не за горами. Эти мысли как-то успокаивали, и ему вспомнилось, как еще несколько лет назад они все вместе готовились к этому событию.

На помощь приходили Анна с дочерью. Сабри и маленькая Беа всегда лазили на самые макушки деревьев и оттуда грабельками счищали крупные ягоды прямо на разложенные внизу сетки, из которых Анна и Козима, работавшие внизу, пересыпали их в большие ящики. Тук-тук-тук, слышался глухой звук падающих оливок. Он так нравился Маурицио и приносил тихое умиротворение, напоминая о конце полевых работ и приближении глубокой осени. Собирали они по старинке, вручную, хотя в гараже у него лежала пара приспособлений на дизельном топливе, с помощью которых можно было быстро стрясти оливки с дерева, но он использовал их только в крайнем случае, когда видел, что скоро пойдут дожди. Он очень любил это время и всегда хотел, чтобы оно длилось и длилось…

В такие минуты Маурицио чувствовал себя главным в этой компании женщин и, проезжая на тракторе вдоль длинного ряда раскидистых олив и ставя на прицеп полные ящики черных блестящих ягод, покрикивал: «Ей, курицы мои, поторапливайтесь, не глазейте по сторонам!»

Они отвечали недружным хором: «Тоже петух нашелся, забирай урожай, не задерживай!»