— Хорошо. Нужно куда? Могу подбросить, пока на служебной.

— Мне! Мне нужно!

— Спасибо, я пока здесь побуду. Катарина, — она за Робертом рванула так быстро, что я едва успел ухватить ее вопросом: — ты через какой ход на вызов прошла?

— У ратуши! Там за ней дом с закрытым флигилем!

Уже с лестницы крикнула та. Совсем недавно что-то было связано с ратушей, она называлась, слышала от кого-то. Но вспомнить так и не получилось. Выждала десять минут, накинула пальто и шарф, ушла к остановке — ловить первый же монорельс и кататься, бездумно растрачивая время. Сидеть бы в комнате и списки ходов составлять, как Август поручил, но голова пустела и лезло одно: какую я вчера допустила ошибку, что исчезла моя соседка? Какие неправильные слова сказала?

— Не расходитесь, пожалуйста!

Первого выловила в подъезде — второй, третий и прочие уже выходили из квартиры, но я остановила пограничников и попросила вернуться. Кто-то забубнил, кто-то демонстративно долго смотрел в экран анимофона, а собрание восстановить удалось — все старосты и еще семь человек вместе с столпились в зале. Краем глаза я заметила Юргена, тут же попыталась загородиться чьим-то плечом, и поняла, как глуп мой маневр, если все равно сейчас буду в центре внимания. Спрятаться и отстоять у стенки не выйдет. Он уже сделал свой шаг ко мне, и застопорился — я посмотрела ему в лицо. И мой сигнал ужаса «не подходи!» Юрген понял.

— Извините, что опоздала сама и вас задерживаю. Дайте мне пять минут. Есть новый сбой, по многим признакам такой же, кроме одного — пропавший человек формально не одинок, есть дети, далеко, но все же кровные родственники, семья. Эта женщина — моя соседка. Может быть это ничего не значит, но я прошу донести до всех пограничников — присмотритесь внимательнее к своему окружению. Не только выискивайте связь с уже пропавшими, но и на опережение — кто одиночка? Сосед, коллега, попутчик, продавец или парикмахер, к которому вы постоянно ходите…

Выдохнула. От волнения забыла правильно дышать и немного запнулась. Много усилий пришлось потратить на такой подвиг, как встать под лампу в самом центре и выдерживать на себе взгляды. Обычные, внимательные, без личной направленности, но все равно тяжелые с непривычки. А еще на периферии я видела светлое и темное пятнышки — бледное лицо Юргена и его черные волосы. Он стоял здесь, в комнате, за спинами первого ряда из двух возрастных пограничников, и смотрел на меня, как все смотрели.

— Еще о важном… — Я решилась сообщить о случившемся пограничникам, пусть даже Август не дал распоряжений на этот счет. — Мужчина, лет сорок, чуть выше моего роста. Коренастый, с широким лицом, скулами, волосы грязные… Без имени, с непонятными целями. Я случайно столкнулась с ним, попав в необычное помещение, пространство, где время идет быстрее и с каждой прошедшей минутой сносит от точки изначального пребывания… Будьте внимательней. Скажите другим, и не в чате, а лично собирайтесь. Нужно сплочение, нужно держать связь, нужно выявить тех, над кем зависла опасность. Держите глаза настолько открыто, насколько это возможно, помогите одиночкам.

В зале повисла тишина. Задумчивая, глубокая, сосредоточенная в осмыслении услышанного.

— Пограничники могут вылететь не только на сбой, но и в неизвестное место. Будьте осторожны, выходите оттуда сразу, потому что там минута идет за час и за минуту же сносит на километр. Если столкнетесь с этим незнакомцем, попытайтесь хоть одним вопросом ухать что-нибудь по нашим загадкам. Мне кажется, он причастен. Все…

Быстро и тихо спросив старосту, что важного пропустила я, и выяснив, что ничего особенного нет, я ушла так поспешно, как позволила вежливость. С оглядкой — не пошел ли Юрген следом, во дворе пробежала другим направлением, — не к остановке, а скрыться в тени крон на детской площадке, чтобы потом ускользнуть через квартал, плутая между домами, вдоль подъездов, не выходя на широкую пешеходную аллею под свет фонарей. Зря боялась — он не попытался догнать, не окликнул где-то за спиной.

— Спасибо.

Шепнула вслух. С искренней благодарностью, что позволил мне избежать с ним общения и не искал приватности. Не до Юргена. В идеале — забыть бы совсем о произошедшем, подложить ключ под дверь, и вести себя, как чужие. Я должна быть одна. В искупление — вины и собственной боли. Тепло, поцелуй и ласка — это другим, это по странной ошибке выпало на одну ночь мне, но я знала — ничего, кроме холода, не заслуживаю…

— Девушка, а я доеду до Календарной площади?

Женщина в очках и мягком кашемировом пальто, с клатчем в руках и золотым перстнем на пальце стояла рядом. Ноги меня не держали, место я заняла сидячее, а не у заднего окна вагона у перил. Дама нависла надо мной и даже тронула за плечо, когда спросила. А я спросила ее:

— Почему вы обратились ко мне? Вагон почти битком, а вы не на остановке начали выяснить маршрут, не у тех, кто у двери, а протиснулись до самого крайнего ряда и выбрали меня. С чего? Вы не можете в анимофон посмотреть?

Она сдвинулась в сторону, отвернулась, но ни у кого больше про Календарную площадь выяснить не пыталась. Я нарочно держала на женщине внимание несколько минут: и к сумке не потянулась, чтобы в анимо на самом деле взглянуть. Вздохнула. Поднялась с места и добралась до нее:

— Если нужно, я вас провожу.

Думала, что огрызнется, скажет «Не надо уже», но та, наоборот, приветливо заулыбалась:

— Слава богу… мне бы скорее, а одна запутаюсь, ничего в маршрутах не понимаю. Проводите!

Дождик заморосил. Без ветра и потому погода стала казаться мягче дневной. Я сносно удерживала свой запас тепла после монорельса, пока мы шли с попутчицей до площади. Ближе к ней остановок не было, — часть улицы пешеходная, совсем без транспорта.

— Зачем вам туда в такое время?

Молчали почти весь путь, но вопрос сам соскочил с языка, когда подметила — тут после девяти вечера все закрыто. Жилых домов нет, сплошь торговые и административные. Нет памятников или иных достопримечательностей на которые есть смысл смотреть в вечерних сумерках и при желтых фонарях. Свидание? Есть места приметней и уютней, где и погулять и посидеть можно.

Она мне ничего не сказала. Я довела, попрощалась, и еще немного смотрела вслед одинокой изящной фигуре.

К десяти вечера добралась до дома, зайдя по пути в магазин и купив два пакетика кофе и сыр. Нарочно, изменив привычке заправляться кипятком. Нужно есть больше и чаще, нужно есть правильную еду, чтобы голова работала лучше и силы были. А как заставить? Как вовремя вспомнить?

Готовилась к разговору с вахтершей и соседом, — куда Гуля пропала? Но не встретила никого из них. Прошмыгнула в комнату, отлежалась, и только после двенадцати, подняв саму себя почти за шкирку, заставила заварить кофе и выпить вприкуску с сыром.

Утром встала в пять. Спала плохо, мерзла, снилась соседка, распластавшаяся на полу в красном месиве супа. Я приняла душ, собрала вещи на стирку, переодевшись в сменное, и залила кипятком второй кофейный пакетик — смесь растворимого, сахара и сухих сливок. Сойдет за завтрак в первые часы. В шесть села за стол, развернув карту и начав работать по заданию Августа. Ввязалась, согласилась — нужно делать. Долго сидела, работала, сверяла список и карту, чтобы не пропускать ничего.