Я спрашивал:

— Не пошло?

Она рассказывала мне обо всем терпеливо и в мельчайших деталях. Мы часто плакали, а потом, чтобы забыть про заботы, отправлялись в полумрак местного кинотеатрика. Повторялась одна и та же история: сперва находили мои изобретения бессмысленными и не имеющим коммерческой ценности. Затем, когда Гала настойчиво убеждала их в практической ценности, ей возражали: вещь внешне эффектна, но ее невозможно создать, или она стоила бы сумасшедших денег. Приговор был беспощадным. Подавленные, мы должны были отказываться от одного проекта и приниматься за другой.

Гала наспех обедала и отправлялась на автобусе в новый крестовый поход. Но перед этим крепко целовала меня в губы и говорила: „Мужайся!“ И я, расстроенный, полдня писал свою антимодернистскую картину, в то время как у меня в голове кружились тысячи неосуществимых проектов».

Посвящение Гала

Художник не только рисовал Гала. В 1931-м он посвятил ей свое стихотворение «Любовь и память»:

Всюду, где бы ни появлялся художник, его сопровождала сдержанная, молчаливая и загадочная Гала — в безукоризненном строгом костюме от Шанель, скупая на внешние эффекты, слова и улыбки, непроницаемая, как сфинкс, хранящая ей одной известные тайны. Одно только присутствие Гала вселяло в художника уверенность. «Дай мне руку, — говорил он ей на улице, — я могу упасть». Сальвадор не мог обходиться без Гала. Ему нужно было, чтобы она всегда была рядом.

«Гала склонялась надо мной, оберегая мой сон, заботясь о моем возрождении (Гала Градива раз уже излечила меня своей любовью от безумия), — писал Дали в дневнике. — Спустившись на землю, я преуспел в „славе“ сюрреалиста. Однако новая вспышка безумия угрожала этому успеху, так как я полностью ушел в воображение. Надо было разбить эту хризолиду. И реально поверить в свое творчество. Она научила меня ходить, а теперь необходимо идти вперед, как Градива. Надо было разорвать буржуазный кокон моего страха. Или безумен, или жив! Я вечно повторял: жив — до самой старости, до самой смерти, единственное мое отличие от сумасшедшего — то, что я не сумасшедший. Как хризолида, я был закутан в шелковую нить своего воображения. Надо было разорвать ее, чтобы паранойальная бабочка моего разума вышла из нее преображенной, живой и естественной. „Заточение“, условие метаморфозы, без Гала угрожало стать моей собственной могилой».

Гала, 1932 г.

Если бы Гала спросили, безумен ли Дали, она бы просто пожала плечами. Невозмутимая и роскошная, она сохраняла спокойствие в самых рискованных ситуациях. Никакие выходки художника не могли вывести ее из себя. Она во всем соглашалась с Дали, не перечила и не спорила, поддерживала все его устремления и фантазии, не меняясь в лице. Ледяное чудовище, чуждое всяких сантиментов, — так порой воспринимали Гала современники из-за ее сдержанного, резкого, твердого и несгибаемого характера. Скромная, неброская, она никогда не стремилась выделиться. В центре внимания всегда должен быть он, гений, творец, король, непревзойденный Сальвадор Дали! Она словно забывала о себе, но на самом деле рядом с гением, воспитанным ею, была сама собой на все сто процентов. Поддерживая другого, жертвуя для него своим временем и энергией, она обретала себя, раскрывала свои лучшие черты и качества. Время оказалось не властно над безоговорочной верой Гала в блестящее будущее для нее и Дали. Это был секрет музы — не только позировать и вдохновлять, но и верить, верить вопреки всему и вселять эту непоколебимую веру в вечно сомневающегося в себе мужа. «Ты самый талантливый, самый потрясающий художник в мире», — не уставала повторять Гала, и эти слова были для Дали хлебом насущным, ежедневной молитвой, действенным заклинанием. Она умела внушить своему мужчине небывалую, непреходящую, неземную уверенность. И в этом заключался один из секретов власти Гала! Наверное, Гала можно было назвать медиумом. Существование Гала определялось судьбой избранного ею мужчины. Таков был ее путь, которому она следовала всю свою жизнь. Казалось бы, несовместимые ипостаси — священная мать и развратная женщина — каким-то образом объединялись в противоречивой натуре Гала.

Гала преуспела в своей коронной роли воспитательницы гениев. Она нашла свое призвание, жизненное предназначение и следовала ему неукоснительно. Но ее имя и ее жизнь с Дали были окружены сплетнями, слухами, кривотолками и подчас противоположными мнениями об их отношениях. Поэт и меценат Эдуард Джеймс писал о своем друге Дали: «Он женат самым традиционным образом и сейчас самый благополучный человек на свете, а не тот неврастеник на грани срыва, которого мы все знали. Какое счастье для художника найти идеальную жену. Такое бывает один раз из ста. И случилось с Дали. Думаю, будущее его радикальным образом переменится».

«Семейная пара Гала — Дали в какой-то мере напоминала герцога и герцогиню Виндзорских. Беспомощный в житейском отношении, чрезвычайно чувственный художник был пленен жесткой, расчетливой и отчаянно стремящейся вверх хищницей, которую сюрреалисты окрестили Гала-Чума. О ней говорили также, что ее взгляд проникает сквозь стены банковских сейфов. Впрочем, для того, чтобы выяснить состояние счета Дали, рентгеновские способности ей были не нужны: счет был общим. Она просто взяла беззащитного и, несомненно, одаренного Дали и превратила его в мультимиллионера и звезду мировой величины. Еще до бракосочетания в 1934 году Гала удалось добиться того, что их дом начали осаждать толпы богатых коллекционеров, страстно желавших приобрести реликвии, освященные гением Дали» — это слова журналиста Фрэнка Уитфорда из «Санди таймс».