Но алкоголь продолжал понемногу свое роковое действие в этом оживленном обществе лимской золотой молодежи. Наступил момент, когда закипевшая южная кровь дала себя знать и слова лились без удержу из алых губ. Настало время для вечно возникающей в этих случаях темы – женщины. Общество находилось в так называемом «артистическом клубе», который под другими небесами едва ли бы удостоился столь громкого имени.

Не подлежало сомнению, что Фиэльд был приведен Мануэлем в этот храм скоро преходящих радостей с совершенно определенной целью. Женщины-«артистки» встретили общество радостными возгласами, и шампанское снова запенилось. Но между гостями находился также человек, которого Фиэльд не ожидал здесь встретить. Это был тот самый мужчина, которого он сегодня вечером увидел перед конторой Мартинеца – черный Антонио, прозванный «Ужасом Перу».

Тайные знаки, которыми он обменивался с Мануэлем, были достаточно ясны. Итак, эта встреча, которая при других обстоятельствах не обратила бы на себя внимания Фиэльда, была не совсем случайною. Его в чем-то подозревают. Интриги конторы Мартинеца были, значит, направлены и в сторону его особы.

В то время, как веселое общество шумело вокруг него, он заметил, что Антонио исподтишка пристально наблюдал за ним, словно хотел отметить себе рост и силу огромного норвежца.

Знаменитый боксер сильно проигрывал в безукоризненном вечернем платье. Его крепкая мускулатура словно протестовала против туго накрахмаленной сорочки; узкий жилет и фрак хорошо сидят лишь на светских львах. Впрочем, общий его облик был весьма обычен и вовсе не похож на облик разбойника. Глаза не наливались кровью, зубы не выставлялись с хищным выражением. Единственной его особенностью была темная кожа, которая могла бы навести на мысль о легкой примеси негритянской крови, если бы чистые линии лица не опровергали этого предположения. Губы были, может быть, чуточку толсты, но прекрасной формы. Нос был прямой, нисколько не обезображенный. Глаза небольшие и тусклые. Но коротко остриженные волосы и злосчастное ухо выдавали достаточно ясным образом его профессию.

«Это опасный человек, – подумал Фиэльд. – Он отлично укрывается под своею маскою спокойствия и добродушия. Сорви только маску с этого лица – и, наверное, увидишь бездну хитрости, чувственности и кровожадности».

Несмотря на то что Мануэль к этому времени был уже сильно пьян, он все же сумел устроить так, чтобы новый гость был представлен Фиэльду.

– Это наша знаменитость, – сказал он норвежцу. – Дон Антонио Веласко. Великий мастер бокса. Его прозвали «Ужасом Перу», но он чрезвычайно добродушен.

– А этот джентльмен, – продолжал Мануэль, указывая на Фиэльда, – ученый из далекой страны. Он – доктор и приехал изучить нашу знаменитую горную болезнь. Его имя – Фиэльд, доктор Ионас Фиэльд.

На миг среди общества наступила тишина. Эти оба, что стояли друг против друга, составляли разительную противоположность остальным джентльменам. Норвежец был выше, но могучие плечи и крепкая голова перуанца могли постоять за себя не хуже.

– Вы тоже должны быть «ужасом» в нашей стране, – промолвил Антонио любезно. – Если я не ошибаюсь, то вы в борьбе, вероятно, один из первых.

– Ну, да, – ответил Фиэльд, – когда бывает необходимо…

Маленькие глаза-угольки черного Антонио разглядывали Фиэльда. Он обратил внимание на правую руку гиганта, опиравшуюся о спинку кресла, но то, что произвело на него самое глубокое впечатление, – это шрам, и боксеру было ясно, что причиною его была глубокая и опасная рана.

– Участвовали ли вы в войне? – спросил Антонио вскользь.

– Нет, – ответил Фиэльд, – я принадлежу к нейтральной нации.

– В таком случае вы, наверное, много путешествовали и много пережили?

Фиэльд кивнул.

– Я испытал всего понемножку… Вы смотрите на мой шрам. У меня есть еще несколько таких же на теле. Это, по большей части, ножевые раны. Между прочим, длинный шрам, идущий от коленной чашечки до самых паховых желез, произошел от удара «мизерикордиа»… Знаете вы, что это такое?

Легкая тень пробежала по лицу черного Антонио.

– Я знаю это, – сказал он. – Вы уже бывали раньше в нашей стране?

– Нет, – ответил Фиэльд. – Последний раз, когда я был в Южной Америке, мое пребывание ограничилось Бразилией и Аргентиной.

– Быть может, вы были в Куйаба?

– Вы угадали, – ответил любезно Фиэльд.

– Не встречали ли вы там человека по имени Хередиа?

– Не только встречал, но был даже знаком.

В маленьких глазах боксера появилось выражение напряженного любопытства. Фиэльд, казалось, не обнаруживал интереса к продолжению разговора, а Мануэль, откинувшись на спинку дивана, тщетно боролся с тяжелым пьяным сном, и на обоих коленях его сидели дамы, недовольные своим кавалером.

– Этот Хередиа, о котором я говорю, – сказал Антонио с ударением и нагнулся вперед, – он был моим другом. Он был убит одним иностранцем.

Фиэльд медленно зажег сигару и положил спичку.

– Да, да, – сказал он, помолчав. – Кому же, как не мне, знать об этом.

– Почему, сеньор?

– Потому что я убил его.

Черный Антонио подскочил на месте. Затем он спохватился, уселся снова и улыбнулся. Его белые зубы сверкнули, меж тем как он с беспокойством оглядывался вокруг себя. Молодые испанки колыхались в танце, а Мануэль громко храпел на своем диване.

– Я позволил себе упомянуть, – сказал Антонио с несколько принужденным смехом, – что Хередиа был моим другом…

– Я слышал, – возразил кратко Фиэльд. – И поэтому я предполагаю, что вы, который хорошо знали его, что вы, говорю я, были достаточно знакомы с его достойной сожаления привычкою устраивать время от времени несчастные случаи с путешественниками, проводником которых он был. Вы, наверное, тоже борец, сеньор? Вы, значит, знаете, что в борьбе часто бывают случаи, когда падаешь вследствие своего собственного грифа. Такой именно случай произошел с Хередиа… Но, я думаю, теперь уже пора идти домой. Передайте мой поклон дону Мануэлю. До свидания.

И Фиэльд вышел вон, не подавая руки боксеру.

Несколько минут спустя Мануэль был разбужен весьма грубым образом. Дамы куда-то упорхнули. Но над ним стоял Антонио, подобный грозовой туче. Добродушия его как ни бывало.

– Мне надо спешить, – заявил боксер. – Поезд в Орайо отходит через час. Но скажи твоему отцу, что белокурого малого, которого вы оба навязали мне на шею, надобно под всевозможными предлогами удерживать здесь до моего возвращения.

– Разве ты думаешь, что он опасен? – пробормотал Мануэль. – Мне он кажется совсем безвредным малым.

– Безвредным, – проворчал Антонио, – безвредным!.. Он опасен для нас всех. Если нам не удастся отправить его как можно скорее на тот свет, то наша безопасность не стоит и спички! Передай это дону Хозе. Расскажи ему, что этот доктор, приехавший изучать горную болезнь, – сам дьявол во плоти! Понимаешь ли ты, в чем дело?