– Но почему вы не поговорите с миссис Красс?

– Потому что до нее не достучаться. Это невыносимо раздражает.

Голос Грегора слегка дрожал от волнения. Ангела стал первым, кто услышал его исповедь. Дабы заглушить свое негодование, мужчина стянул со стола фруктовую мармеладную конфету.

– Послушай, – начал он, прожевывая сладость, – ты очень хороший паренек, искренний. Вы с Рейденом такие разные, но по какой-то причине притянулись друг к другу, словно части магнита.

– Приятно слышать! – Ангела воодушевился словами Грегора, поднявшими его самооценку. – Должен признаться, что мы с Реем не всегда ладим.

– Кстати, – оживленно начал Грегор, – а давно ты называешь его Реем?

– Ой, – Ангела пожал плечи, – да почти с первой нашей встречи.

Грегор рассмеялся на весь зал. От неожиданности Ангела едва не подпрыгнул:

– Что такое?

– Раньше Дейнес тоже его так называла, но после празднования десятилетия Рейден «повзрослел» и решил, что ласкательное имя ему не подходит. Странно, что он тебе позволяет так себя называть.

– А у него не было других вариантов.

И снова послышался добродушный мужской смех, который изредка резко переходил в непродолжительный кашель. Лицо Грегора побагровело, и Ангела понял, что все дело в неизведанной болезни Красса, которую он так старался скрыть.

Грегор заметил, что с лица гостя пропала улыбка.

– Что-то не так?

– Нет, – тихо прошептал Ангела, не поднимая взгляд. – Все хорошо. Вы не злитесь из-за того, что произошло на кухне?

– Нет, – усмехнулся и махнул рукой Грегор. – Я добрый дядя. Злиться – не мой конек.

Ангела понимающе кивнул, все больше поражаясь доброте отца друга.

«Почему Рейден не унаследовал хоть толику этой легкости и доброты? Нет, он тоже добрый, но в меру».

– Ты знаешь, парень, – бодро произнес мужчина, пододвигаясь ближе к другу сына, – я очень рад, что смог побеседовать с тобой. С Рейденом я такие разговоры вел последний раз лет восемь назад. Спасибо, что ты рядом с ним. Ему этого очень не хватало.

Грегор похлопал Ангелу по спине и положил руку ему на плечо, словно они давние товарищи. Сердце синтонима затопила теплая волна чего-то знакомого и незабываемого. Того, чего он так давно не испытывал. Примерно такие чувства охватывали его в те редкие моменты, когда родной отец вел с ним задушевные разговоры.

– Спасибо, мистер Грегор…

– За что?

– Просто спасибо.

Замерзшая рука белобрысого парня провела по жакету мужчины. Тот почувствовал холодок сквозь одежду, от страха съежился и сглотнул. Взгляд серых глаз испепелял его не первый час, и несчастный уже был не в силах сдерживать дрожь.

– Может, хватит его мучить? – женский голос прервал напряжение страдальца, и белобрысый парень обернулся. – Если собрался морозить, так морозь, а то устроил здесь шоу.

– Мне нравится смотреть в глаза людям, которые находятся на волоске от смерти. В такие моменты чувствуешь превосходство, могущество и право вершить судьбу человека. Самооценка поднимается прямо на глазах, и ты входишь в азарт.

– Твоя самооценка итак выше некуда, Андрей. – Минда взяла со стола пилочку и начала подправлять длину ногтей.

– Напомни мне, – манерный голосок стал громче, – с каких пор мы вынуждены работать вместе? – Он толкнул мужчину к стене.

– С тех пор, как мистер Мейнс велел нам «опекать» Ангелу.

– Эта «опека» скоро закончится. – Андрей уселся напротив Минды и закинул ноги на диван. Он провел рукой по своим волосам, отблескивающим в свете люстр.

– Только попробуй его тронуть. – Девушка оторвалась от своего занятия. – Мейнс тебе этого не простит.

– Я согласился на это задание только из-за Ангелы. Хочу раздавить его.

– То есть заморозить?

– О да, – мечтательно произнес белобрысый парень.

– Андрей, – Минда подскочила с места, – нашей задачей изначально являлось просто припугнуть его. Ты со своими идеями перегибаешь палку.

– Я пока ничего не делаю, успокойся. – Парень отвел взгляд в сторону. – Но завтра собираюсь повеселиться по полной программе.

Бледные губы растянулись в улыбке, когда Андрей увидел растерянный взгляд Минды. Она готовилась устроить ему взбучку, но каждый раз ее уверенность гасла, сменяясь осознанием своей слабости. Насладившись этим зрелищем еще пару минут, Андрей взглянул на наручные часы. Они показывали 20:31.

– Где ее носит? – возмутился он. – Разве она не должна была явиться ровно в восемь часов?

В этот момент в дверь постучали. Мужчина, которого пытался замучить Андрей, несчастный арендодатель, которому не повезло с клиентами, отодвинулся подальше. Дверь заскрипела, впуская в помещение теплый воздух из коридора.

– Сейчас же закрой! – обратился к гостье Андрей. – Ну и долго же ты, Марвел.

– Пожалуйста, садитесь, – Минда уступила гостье место в кресле, – и простите этого грубияна.

Марвел беззвучно прошла к креслу, пока девушка тащила стул из угла.

– Ты ведь знаешь, что за мероприятие будет завтра? – обратился к женщине Андрей.

– День рождения Рейдена – друга Ангелы, – загробным голосом ответила женщина.

– В точку! Мы с Миндой собираемся пойти туда и отлично повеселиться. Ты с нами?

– Я не знаю, еще не решила, – покорно отвечала Марвел, пустым взглядом глядя на Андрея.

– Вряд ли такой старушке, как ты, будут интересны подростки и их развлечения.

– Эй! – Минда сжала кулаки на коленях, не в силах смириться с эгоизмом напарника.

– Знаешь, я хочу немного встряхнуть Ангелу. – Равнодушие в голосе Андрея заставляло внимать каждому его слову. – Ты ведь не против?

Глаза Марвел загорелись:

– Пожалуйста, только не более. Я… – она скомкала подол юбки, – я не хочу, чтобы он пострадал.

– Специально для тебя могу постараться.

– Ты все еще зол на него?

– Он раздражает меня. – Андрей говорил умиротворенным голосом, что еще больше пугало Марвел. – Обычный парень смог подняться с колен и стать важной фигурой в мире элементов. А чем я хуже?

Внезапно он обернулся к мужчине в жакете, тянувшемуся к ручке двери, дабы спастись. Пленник сделал рывок, но не почувствовал ног. Холодная дрожь прокатилась по его телу, ноги полностью покрылись толстой коркой льда, и повеял снежный ветер. От ужаса мужчина закричал.

Лицо Марвел исказилось от жалости, но она не дернулась, слыша рев мученика. Руки Минды заметно задрожали то ли от холода, то ли от страха перед «напарником».