– Классная вечеринка была вчера, – с улыбкой прокричал маленький человечек, проплывая мимо траулера.

– Спасибо, – сказал я. Я понятия не имел, кто это.

Несколько рыбацких лодок скользили по каналу к заливу в поисках омаров и морского окуня. Этих ребят на вечеринке я не видел точно. Они плыли на работу, и это напомнило мне, что я никоим образом не хотел повторения вчерашней ночи. Я спустился на пляж. Остатки голубой агавы еще циркулировали у меня в крови, а пластинку в голове заело на строчке из песни Джона Хайатта.[35]Я решил прогнать боль песней.

О, как больно, когда эти парни

Разбивают отличные гитарки.

Так я добрел до «Потерянных мальчишек». Мистер Твен беспечно жевал овес. Один из рабочих, слава богу, прекратил колотить молотком по незаконченному коттеджу и сказал, что Баки покормил лошадь и отправился в город. Он просил передать, что ждет меня за завтраком.

С моря подул легкий бриз, и мне в нос ударил собственный запах. Необходимо срочно и целиком окунуться в соленую воду и поскорее смыть запах сигарет с одежды, промыть мозги, отстирать грехи с души. Я снял рубашку, бросил ее у берега и, войдя в чистую спокойную воду по колено, рухнул лицом вниз и лежал так, пока хватало дыхания. Прямо как очередной злодей, подстреленный Клинтом Иствудом. Под водой я поклялся никогда больше так не надираться.

Вполне может статься, что несякнущие реки спиртного извели в этих краях больше экспатриантов, чем встречи с пиратами, индейцами и летучими разносчиками заразы вместе взятыми. Если я действительно собираюсь задержаться в Пунта-Маргарите, мне следует вести себя как рыбаки, которых я видел утром, а не как алкаш, каковым я был прошлой ночью. Я проделал весь этот длинный путь не для того, чтобы закончить свою жизнь еще одним спившимся гринго.

Я отплыл от берега и попал в глубокую, освежающую воду. Через полчаса мое сердце стало биться ровнее, кровь заструилась по жилам, и я понял, что, несмотря на то, что пока не расплатился с банком дурных привычек[36]за билеты на вчерашнее веселье, я выживу.

Раскинув руки, я плыл на спине и смотрел в утреннее небо. И в блаженной тишине принял второе решение. В этих краях нет скота, который надо пасти, и нет заборов, которые надо чинить. Если я хочу остаться, приносить пользу и жить достойной жизнью в тропиках, мне следует подыскать иную работенку. Я выбрался из воды, вернулся на судно, принял душ и натянул чистую футболку и шорты. Я собирался на охоту за работой, но сперва нужно поесть блинчиков.

Капитан Кирк и Баки завтракали за пластиковым столиком под выцветшим зеленым тентом перед кафе «Рыболов» напротив «Жирной игуаны». В тихой маленькой гасиенде кипела жизнь. В воздухе витал запах горячего кофе. Я узнал несколько участников вчерашней вакханалии и немедленно приступил к изучению испанского, сказав им «Hola».[37]Капитан Кирк доел яйца, схватил кружку кофе и отправился поболтать с ребятами за столиком на веранде. Мы с Баки сидели в тени огромной норфолкской сосны – настоящий оазис.

– Попробуй-ка банановые блинчики с кокосовым сиропом. Помогает, – сказал он.

– Спасибо. Я просто хочу, чтобы ты знал. Обычно я так себя не веду, – сконфуженно пробормотал я.

– Так поступают все моряки после длительного и тяжелого плавания, – сообщил Баки.

– Но я-то не моряк.

– А Кирк мне сказал совсем другое. Блин, я в свою первую ночь здесь вел себя куда хуже. Я напился в хлам и потом сделал это. – Баки расстегнул рубашку, обнажил левое плечо и повернулся. От его лопатки до поясницы растянулась обнаженная принцесса индейцев майя, совокуплявшаяся в миссионерской позиции с крокодилом, у которого вместо пасти был птичий клюв. Каждой рукой принцесса душила по змее.

– Охренеть! – воскликнул я. Зрелище было омерзительное. – Кто это придумал?

– Не помню. Потом мне рассказали, что я попросил Хило, спеца по татуировкам, набить мне то, о чем он в данный момент думал, – улыбнулся Баки.

Каким-то чудом прошлой ночью мне удалось уберечь собственное тело от всяких там рисунков, но это, кажется, единственное, что я пропустил.

Баки застегнул рубашку и сказал:

– В этих краях надо быть осторожнее с мимолетными желаниями. – Он помахал официантке. Та принесла кофейник и наполнила его кружку. Сделав глоток, Баки продолжил. – У меня тут возникла одна проблемка. А вот для тебя она вполне может оказаться большой удачей. Думаешь плавать с Кирком и дальше?

Вопрос меня удивил. Мне даже в голову не приходило, что я смогу работать на Кирка.

– Он меня об этом не спрашивал.

– Еще спросит. То есть, если ты не хочешь работать у нас на базе.

Я не мог поверить своим ушам. Еще час назад меня глодала совесть, я ломал голову над собственным будущим и не знал, что мне делать. Теперь у меня было не одно, а целых два предложения работы.

Прибыли мои блинчики. Я немедленно занялся ими, щедро смазав их маслом и утопив в сиропе.

– Ты когда-нибудь читал книгу под названием «Не останавливайте карнавал»?[38]– спросил Баки.

Залпом осушив большой стакан ледяного молока, я кивнул:

– Конечно.

– Это библия экспатриантов. Прежде чем арендовать базу у Текса Секса, Кирк и я прочли ее трижды. Мы хотели убедиться в том, что опасности, с которыми столкнулся Норман Пейперман, никогда не коснутся «Потерянных мальчишек».

– Кирк – совладелец базы?

– Да. Разве можно мечтать о лучшем партнере?

– И то верно. Ну, так что случилось, когда вы прочли книгу?

– Мы ошиблись, как и все остальные, кто думал, что сможет взять верх над Карибами.

– Но место выглядит суперски, и ты вот-вот откроешь свое дело, – возразил я.

– Точно. Но как только начнешь думать, что повернул за угол и видишь свет в конце туннеля – БАМС! – происходит что-то из ряда вон выходящее. – Баки поднял левую руку и выставил забинтованный указательный палец.

– Что случилось?

– Норман Пейперман называл это правилами острова Кинджа.

– То есть?

Баки снял повязку, и я увидел неровную темную линию стежков, зигзагами идущую вокруг кончика его пальца.