Еще раз хихикнув, Марго схватилась за край кровати, чтобывстать, и тут увидела, что на ее деревянном днище лежит бумажка. Ценник, что ли,из матраца выпал? Или инструкция по эксплуатации, говорят, иностранцы любятприлагать их даже к туалетной бумаге… Марго протянула руку, взяла бумажку. Этобыл обрывок газеты: правый верхний угол первой страницы (были видны дата иномер выпуска, дата, кстати, стояла вчерашняя). Ну и зачем Афа спрятала этотобрывок под матрац? На случай, если в стране кончится туалетная бумага?

Марго перевернула находку на другую сторону. И обнаружиланечто интересное. На белом пространстве – тех пяти сантиметрах, которые непокрыты типографской краской – мелким неразборчивым почерком было написанонесколько предложений.

Чтобы прочитать их, Марго пришлось включить настольную лампуи напрячь зрение. Оказалось, что на обрывке газеты написано следующее: «Тебеугрожает страшная опасность! Эта сука что-то заподозрила! Подробнее расскажупри встрече. Встретимся сегодня у тебя в три часа. Будь одна. Если опоздаю,подожди. Дверь не запирай. До свидания». В конце сего послания стоялазамысловатая закорючка, наверное, подпись. И больше ничего.

Значит, Афе на самом деле грозила опасность! И кто-то издевочек об этом знал! Но откуда? Кто? И к чему эти игры в шпионов? Зачемнаводить тень на плетень? Можно было просто отвести Афу в сторону, и рас…

Вдруг сердце Марго бухнуло и заколотилось. Она поняла«зачем»! Кто-то из девочек написал эту записку, чтобы заманить Афу в ловушку! Азатем убить!

Митрофан вернулся домой в восьмом часу вечера. Он былизмотан, голоден, зол. И если с усталостью можно побороться, приняв контрастныйдуш, а с голодом справиться при помощи отцовского рассольника, то злостьневозможно было заглушить ничем!

Рванув с плеч ветровку, Митрофан прошествовал на кухню.Окатив руки под краном, он взял кастрюлю с еще теплым супом и начал хлебатьего, не отходя от плиты, черпая густой рассольник половником. К черту ложки,тарелки, салфетки! К черту все!

Наевшись, Митрофан плюхнулся на табурет в углу кухни, бросилна подоконник папку с делом (до этого он держал ее подмышкой), прислонилсязатылком к холодной стене. Успокоиться, надо успокоиться, иначе давлениеподскочит до ста восьмидесяти, и завтра он не сможет встать с кровати… Хм… Аэто, пожалуй, наилучший выход… Заболеть, чтоб это поганое дело взял кто-нибудьдругой! Чтобы кто-то, а не старший следователь Голушко, рылся в грязномпроституточном белье! Заболеть, а выздороветь только тогда, когда убийцадвуликой красотки будет найден…

Но Митрофан знал, что никогда так не сделает – никогда неспихнет на другого начатое дело. И даже если завтра его давление зашкалит засто восемьдесят, он все равно пойдет (поползет) на работу и будет разбираться вэтом поганом деле!

Митрофан покосился на папку, раздумывая, почитать материалыили нет, но решил, что не стоит – он и так знал все, что там имелось. И это всебыло даже хуже, чем они с Лехой предполагали.

Итак, Людмила Ильинична Харитонова была элитной проституткойпо кличке Афродита. Несколько лет (с двухгодичным перерывом на командировку вГерманию) трудилась в борделе «Экзотик», действующим под вывеской «Клуб поинтересам». Бордель сей держит бывшая путана Мадам Бовари… Мадам Бовари! Надоже! Митрофана всегда поражала тяга проституток к громким иностранным именам.Все они, даже вокзальные шалавы, желали именоваться Эльвирами, Анжеликами, Симонами.Особо наглые называли себя Клеопатрами и Жозефинами. А среди бандерш были оченьпопулярны клички с титулами: Маркиза Помпадур, Леди Винтер, КоролеваШантеклера…

Тьфу на них! Не будем отвлекаться! – одернул себяМитрофан. – Вернемся лучше к Мадам Бовари!

Открыла гражданка Мышкина (по паспорту именно Мышкина) свойпритон в 1999 году при поддержке мужа Мышкина Алексея Сидоровича по кличкеМоцарт. Сей господин, очень известный в криминальных кругах вор, ныне отбываетсемилетний срок в известной по песне Круга Владимирской тюрьме. ПокойнаяАфродита когда-то была любовницей Моцарта и общалась с ним очень близко. Даже вдень ареста была при нем. Не пострадала при перестрелке только потому, чтоспряталась за свою подругу, погибшую в тот же день под пулями…

Эти факты стали известны старшему следователю Голушко изразговора с коллегой – капитаном Ленским, в свое время занимавшимся деломМоцарта. От него же он узнал о том, что «Экзотик» не просто бордель, а элитныйбордель, клиентом которого можно стать только по рекомендации одного изпостоянных гостей. Мало того, «Экзотик» указан в секс-путеводителе по России, иславится своими девочками не только в родном городе, регионе, стране, но и заграницей. При этом деятельность борделя так законспирирована, а Мадам Боваритак тщательно хранит секреты (свои, своих проституток, клиентов, покровителей),что никто толком не знает, сколько человек на нее работает, сколько она платитза законную крышу (в криминальной крыше жена Моцарта не нуждается) и кому…

Естественно, в международное гнездо разврата под названием«Экзотик» придется идти ему, Митрофану Голушко – больше некому! И идти надозавтра, чтобы времени не терять.

А хуже всего то, что эта стреляная воробьиха Мадам Боваритерпеть не может ментов, засадивших ее драгоценного муженька за решетку,поэтому на разговор по душам можно не рассчитывать.

Пока Митрофан размышлял на эти далеко не приятные темы,время перевалило за девять. Скоро спать – а отца еще нет! Как пить дать, уочередной дамы сердца завис… С ним такое иногда бывало. Конечно, теперь Базильне тот ходок, что раньше, но даже в неполные семьдесят лет старший Голушко былвесьма активен. Секс раз в неделю – это обязательно! По мнению Базиля, именнорегулярные занятия любовью позволяют сохранить молодость и здоровье. Секс, а нераздельное питание, голодание, отказ от табака, алкоголя, холестерина! Об этомон постоянно твердил сыну, надеясь, что тот закончит, наконец, влачитьмонашеское существование и заведет постоянную любовницу. Эх, если бы отец знал,что у Мити не бывает даже случайных женщин, он пришел бы в ужас! Ему не понять,что Митрофан так обжегся на кипятке, что теперь на воду дует…

Под кипятком младший Голушко подразумевал свою бывшуюсупругу Сонечку, жизнь с которой до сих пор представлялась Митрофану сплошнымкошмаром! Полугодичным кошмаром! Главное, Митрофан сам не мог понять, что еготак ужасало в Соне. Жена не делала ничего, что могло бы взбесить любого другогомужчину. Более того, она выполняла свои женские обязанности с большой охотой идушой (за исключением супружеских – ночами она любила декламировать стихи, такчто на любовь времени не оставалось!), старалась угодить, развлечь,посочувствовать. Но почему-то именно эта готовность услужить, эта мягкость, этаправильность его бесили больше всего! А еще он ненавидел ее пироги! Каждыйвечер, поглощая Сонино печево, он мечтал об отцовских супах, незамысловатыхзапеканках, макаронах по-флотски…

Каждую ночь грезил о спокойном сне, без звуковогосопровождения.