class="p1">Римская и ранневизантийская империи имели все козыри: они могли контролировать все побережье Средиземного моря. Ситуация изменилась после появления во второй половине VII века мусульманских империй — теперь политический контроль над морем постоянно оспаривался. Это означало, что захватить пиратское логово или тем более безопасную гавань было непросто: подобные действия могли потребовать масштабных военных усилий, обычно подразумевающих привлечение сотен кораблей и десятков тысяч воинов. В 1249 году, например, во время Седьмого крестового похода, парусно-гребной флот христиан захватил египетский город Дамьетту[16] — родной порт сарацинских пиратов. Флотилия, направленная на разведку сил противника, тут же встретила отпор, разгорелся жестокий бой. Хронист Матвей Парижский вспоминал:

Тогда мы стали стрелять в них огненными стрелами и камнями из морских баллист [катапульт]. ‹…› …и мы бросали во врагов маленькие бутылки с негашеной известью. Наши стрелы пронзали тела пиратов, камни сокрушали их, а известь разлеталась из разбитых бутылок и ослепляла их{119}.

Потонуло много вражеских кораблей, сотни сарацин были убиты. Сам город был взят быстро, но ненадолго: год спустя его пришлось сдать египетским мамлюкам в счет выкупа за французского короля Людовика IX, попавшего в плен после разгрома в битве при Эль-Мансуре в 1250 году, где погибла вся его армия. Стоит ли говорить, что Дамьетта немедленно возобновила свой промысел, выступая в качестве главной базы для пиратов и корсаров?

Османская империя тоже на собственном горьком опыте убедилась в том, как сложно захватить логово корсаров или пиратов. Камнем преткновения был Родос — остров у побережья Анатолии, формально находившийся под контролем Византийской империи, но с 15 августа 1309 года оказавшийся в руках ордена госпитальеров — непримиримых врагов ислама, изгнанных за пару десятилетий до того из Святой земли{120}. При поддержке родосцев, которые «снабдили своих новых правителей прекрасными кораблями и моряками», госпитальеры перенесли Крестовый поход в море и вскоре сами стали грозными корсарами{121}. Морские походы, или «караваны» госпитальеров, не сулили ничего хорошего мусульманскому судоходству; мало того, их постоянные нападения расценивались как угроза хрупкому миру между христианскими державами и турками{122}. После того как обещания изгнать корсаров и пиратов с Родоса, данные великим магистром ордена в 1437 и 1454 годах, ни к чему не привели, Османская империя решила, что пора наконец удалить это «бельмо на глазу»{123}.

Первая попытка захватить остров-крепость была предпринята между 23 мая и 17 августа 1480 года. Хотя османские силы, насчитывавшие примерно 70 000 человек и 160 кораблей, намного превосходили госпитальеров в численности (300 рыцарей, 300 сержантов и 3000–4000 солдат), захватчики вскоре были разбиты и вынуждены отступить. В то время как хорошо укрепившиеся защитники потеряли всего пару десятков человек, османы понесли потери в 9000 солдат убитыми и 15 000 ранеными. Сорок с лишним лет спустя, 24 июня 1522 года, османы вернулись — на этот раз с куда большими силами в 200 000 человек. И все же серьезно уступавшие им числом рыцари и их сторонники сдались лишь после шестимесячной осады. В награду за доблестное поведение во время жестокой осады султан Сулейман позволил выжившим госпитальерам и пяти сотням местных жителей беспрепятственно уйти. Это был великодушный жест, ведь войска султана вновь понесли тяжелые потери{124}. На этом история госпитальеров не закончилась: в 1530 году император Священной Римской империи Карл V пожаловал им во влад ение Мальту. Благодаря своему превосходному географическому положению Мальта стала еще более грозной пиратской базой, чем Родос{125}.

2. Деревянная модель галеры госпитальеров

В северных водах мирный договор в Фальстербу 1395 года положил конец войне на Балтике, но не угрозам судоходству: виталийские братья продолжали охоту на морских просторах. Уже не каперы, а просто пираты, они все еще могли пользоваться определенной поддержкой в некоторых районах Балтийского моря; политическая раздробленность и постоянная вражда между различными королевствами, герцогствами и портовыми городами предполагали наличие безопасных гаваней. Что еще хуже, незадолго до конца войны виталийские братья захватили остров Готланд, в том числе город Висбю, и превратили его в свою крепость{126}. В начале 1398 года после безуспешных переговоров с Ганзейским союзом Тевтонский орден решил действовать. Конрад фон Юнгинген, великий магистр Тевтонского ордена, собрал крупный флот из 84 кораблей с 5000 солдатами, 50 тевтонскими рыцарями и 400 лошадьми. Эти силы успешно высадились на Готланде 21 марта. Разрушив замки пиратов, тевтонцы осадили Висбю, защитники которого вскоре сдались{127}. Хотя капитуляция острова в качестве пиратской базы не означала, что с виталийскими братьями покончено, они оказались серьезно ослаблены. Тевтонская дипломатия при поддержке посольских миссий из Любека постепенно развернула ситуацию на 180 градусов: порт за портом, государство за государством, монарх за монархом переходили на сторону ордена. Последние из виталийских братьев, некогда столь могущественных, а теперь насчитывавших лишь 400 человек, предприняли отчаянную попытку найти покровителя, который помог бы им перегруппироваться, но когда один такой потенциальный союзник, герцог Померании Барним VI, проявил интерес, ганзейская лига быстро собрала флот и блокировала Штеттин (ныне Щецин), центр Померании, — на этом история закончилась. После утраты всех своих баз на Балтике виталийские братья были вынуждены отступить в Северное море. Поначалу их охотно поддерживали фризские вожди, но после нескольких ганзейских экспедиций в 1400 году и это прекратилось; вскоре виталийские братья, или ликеделеры, как они называли себя сами, растворились в истории.

В восточных водах «бельмом на глазу» у прибрежных государств, зависевших от судоходства, были свои подобные пиратские базы, пользовавшиеся недоброй славой. Наиболее грозную силу представлял остров Цусима, расположенный в Корейском проливе (шириной 120 морских миль), отделяющем Корейский полуостров от Японских островов и связывающем Японское море с Восточно-Китайским. Тот, кто контролировал Цусиму, держал мертвой хваткой судоходство в проливе и вдоль его берегов. В XIV веке, например, японские пираты использовали Цусиму для безжалостных набегов на прибрежные поселения Кореи. В 1389 году корейский ван[17] Тхэджо отправил большой боевой флот, чтобы нанести по острову ответный удар: были сожжены 300 кораблей вокоу и сотни жилищ, спасены десять корейских пленников{128}. Пираты на время затаились, но возобновили атаки, как только корейский двор отвлекся от морских проблем. Теперь, когда делами цусимских пиратов заправлял японский клан Со, они снова стали настолько серьезной угрозой, что 19 июня 1419 года корейский ван Седжон Великий отправил флот из 200 кораблей и 17 000 солдат, чтобы раз и навсегда разрушить знаменитую пиратскую базу на Цусиме и занять остров{129}.

Операция, известная в корейской истории как Восточная экспедиция Гихэ, а в японских текстах — как Шейское вторжение, поначалу шла успешно. Бóльшая часть пиратских кораблей находилась в море, и корейцы сумели с легкостью оккупировать остров. В последующие дни были убиты или схвачены 135 пиратов, сожжены 129 кораблей и разрушены 2000 домов. Более того, 131 пленник и 21 раб получили свободу. Однако примерно через четыре недели, когда