Он не ошибся. После занятий Ковальский поехал с ним. Правда, Миша предупредил, что "химичить" не будет, а едет только для того, чтобы в случае чего вытащить Сергея на свежий воздух и "откачать". Для пущей убедительности он показал Сергею несколько видеокассет с нашумевшими боевиками, которые намеревался просмотреть.

Когда Сергей открывал ключом дверь, на площадке появилась незнакомая женщина.

— Это не у вас так сильно пахло? — спросила она.

Ковальский незаметно толкнул Сергея локтем — в воспитательных целях.

— Чем пахло? — спросил Сергей, слегка приоткрывая дверь и принюхиваясь. — Ничем не пахнет.

Женщина продолжала стоять за спинами ребят, глядя на них с подозрением.

— Мы уже в ЖЭК жаловались, — объявила она. — Хотели ваш замок взламывать.

— А вот за это, — грозным голосом ответил Сергей, поворачиваясь к женщине, — можно ответить по всей строгости российских законов. Жилище граждан неприкосновенно. Конституцию почитайте, мамаша!

— Какая я тебе мамаша, сопляк! — неожиданно грубо вскрикнула женщина. — Конституцией меня пугает! Мы еще разберемся, чем вы тут занимаетесь! Не думайте, что все кругом дураки! Найдем на вас управу!

Ковальский, желая пригасить конфликт, затолкал Сергея в квартиру и закрыл дверь.

— Соображать надо, — сказал он тихо и постучал друга пальцем по голове. — Ты чего с ней пререкался? Ты понимаешь, что она может вызвать милицию?

— Пусть вызывает! — легкомысленно ответил Сергей, не желая выдавать, что все-таки испугался. — А что мы делаем? Готовимся к защите курсовой!

— Ты, чучело, чуть не отравил весь подъезд фосгеном! — зашипел Ковальский.

Понимая, что Миша уже находится на грани того, чтобы повернуться и выйти из квартиры, Сергей примирительно сказал:

— Ладно, прости, я был неправ. Впредь буду действовать осторожнее.

Они прошли на кухню. Сергей присел у стола и отодрал присохшую к полу тряпку. Под ней оказалось большое черное пятно.

— Придется хозяину за ущерб заплатить, — сказал он.

Миша смотрел на пятно, на колбы, которыми был заставлен стол, и думал о том, что его друг, зная об этом или нет, балансирует на лезвии бритвы между жизнью и смертью, свободой и тюрьмой. "Связался он на свою голову с этим Князем! — подумал он, стягивая с себя куртку. — Теперь его уже не остановишь. Он уже сам как наркоман… И я боюсь признаться себе, что не могу удержаться от этого соблазна, от этой дьявольской игры со смертью…"

Ковальский вымыл руки, запалил горелку, сел за стол и стал просматривать тетрадь с записанной в ней методикой. Красными галочками в ней были отмечены реакции, которые Сергей уже провел. Остались два заключительных этапа, в том числе и достаточно опасная реакция алкирирования.

— Значит, так, — сказал он, не видя Сергея, но зная, что тот стоит за его спиной. — Контролируем реакцию по очереди. Один работает с мокрой повязкой на рту, а другой отдыхает в комнате. Если кому-нибудь станет плохо — "скорую" не вызывать, обходиться своими силами…

Сергей молча кивал. В этот вечер, при проведении последней стадии, он отравился еще раз. Его сильно рвало, он почти не мог говорить, но сознание не терял.

Глубокой ночью, когда измученный хроническим недосыпанием Сергей уснул в кресле перед телевизором, Ковальский получил пол-литра раствора в толуоле, затем отогнал растворитель, выделив стакан концентрированного раствора. Адскую жидкость он развел с дистиллированной водой и при помощи перемолотого на кофемолке сахара перевел его в кристаллический порошок.

Какую страшную вещь он произвел на свет, Ковальский еще не знал. На дне фарфоровой чашки сверкал кристаллами коричневый порошок, отдаленно напоминающий какао. Позже он высчитает, что этого количества сухой фракции триметилфентанила будет достаточно для того, чтобы приготовить около двух тонн готовых к употреблению доз или смертельно отравить пятьдесят тысяч человек.

На проходной общежития Нечипорук нашел записку от Князя. С того дня, как Женя вылетел в Джилалабад, он ни разу не видел Князя и даже не говорил с ним по телефону. Метадон, который он вместе с Игорем изготовил в Азербайджане, увез охранник Эдик. Прошел почти месяц. И вот — короткая записка от Князя. Он назначал Нечипоруку встречу на станции метро "Маяковская".

Женя ехал на место встречи, как на эшафот. Он был уверен, что весьма лаконичный стиль записки свидетельствовал о том, что Князь взбешен очередной неудачей. "Если от нашего порошка опять умер человек, — думал Женя, вытирая платком мокрый лоб и шею, — то мне останется прыгнуть с моста в Москва-реку."

Он уже опаздывал к назначенному часу, но тем не менее вышел на станции "Пушкинская" и до "Маяковки" дошел пешком по Тверской. Чем ближе он подходил к станции, тем более непослушными становились его ноги. Он часто останавливался напротив витрин магазинов и делал вид, что рассматривает товары. "Пусть делает со мной, что хочет, — неожиданно нашел он спасительную мысль. — Выше головы я прыгнуть не могу. Сделал все, что мог. Это предел моих возможностей… Так я ему и скажу. И пусть он от меня отстанет."

Прокручивая в уме речь покаяния, Женя спустился по эскалатору на платформу. Он дважды прошел по станции из конца в конец, но Князя не нашел. Полагая, что встреча по каким-то причинам сорвалась, он уже хотел сесть в поезд, как вдруг услышал за своей спиной негромкий знакомый голос:

— Опаздываешь, молодой человек.

Сердце сразу ушло в пятки. Женя обернулся и… не поверил своим глазам. Князь приветливо улыбался.

— А я думал… я думал, что вы… — залепетал Нечипорук, но Князь не дал ему договорить, обнял и повел в дальний конец зала.

— Молодец, — сказал Князь, поправляя на своей смуглой шее белый шелковый шарф. — "Лошадка" получилась нормальная. Я не сомневался в твоем таланте. Тебе, чтобы в полной мере раскрыть способности, нужны хорошие условия для работы… Значит, тебе понравилось у меня на даче?

— Очень, — признался Женя.

Князь с пониманием кивнул и вздохнул.

— А как может не понравиться, если вложены большие деньги? Ваш с другом отдых, к слову сказать, влетел в копеечку.

Женя хотел поправить Князя, что они с Игорем не отдыхали на даче, а вкалывали по десять часов в день, но Князь рта не давал раскрыть:

— Нет-нет, я не в укор тебе. Просто хочу, чтобы между нами была полная ясность, и ты хорошо представлял, куда ушли деньги от реализации "лошадки". Иными словами, я готов представить тебе полный отчет…

— Ну что вы! — смутился Женя. Ему стало неловко только при одной мысли, что Князь может подумать, будто Женя не доверяет ему. — Никакого отчета мне не надо.

— Надо, дорогой, надо! — мягко возразил Князь. — Я очень хочу, чтобы мы оставались друзьями.