Часть с вопросами и ответами длится почти полчаса.

– Что вы думаете про пирог с патокой? – спрашивает кто-то. – Он действительно вреден?

– Ну, все люди разные, – начинает Анастасия. – Но если вас интересует мое личное мнение… Для меня пирог с патокой это все-таки “нет”. Я не ем глютен, а это исключает почти все торты и пироги. Нет, понятно, что в патоке полно витаминов, но содержание сахара там такое, что это явно не целесообразный выбор. Но я говорю только за себя – тут каждый выбирает сам. У всех есть свои пищевые границы, и я отношусь к ним с уважением.

– А палки-макалки вы едите?

Слышно, как несколько девочек сдавленно хихикают.

– Я, честно говоря, не знаю, что это такое.

– Что бы вы выбрали: быть уродливой и счастливой или красивой и несчастной?

Но тут звенит звонок, оповещающий о начале второй половины учебного дня, и все расходятся.

Мадам Венсан готовит постановку французского рождественского вертепа, который девочки покажут родителям в последний день учебы, после чего их всех развезут по домам на две недели одинокого переедания и неограниченного поглощения роликов на ютьюбе. Их родители понятия не имеют, что такое ютьюб. Они думают, что это такое место, где можно смотреть безобидные видео поп-исполнителей, видеоуроки приготовления ньокки и инструкции по прибиванию полок. Они даже не догадываются, что их дочери дни напролет следят за тем, как кто-то качает себе задницу, пресс и плечи. И не догадываются, как чувствует себя при этом любая девушка: одновременно пустой и полной, как грязная комната с открытой дверью. Анастасия запостила в общей сложности примерно тридцать часов видеороликов о том, как она ест сырые продукты в рамках “восстановительной программы”. Эти новые салаты, объясняет она во вступлении, гораздо лучше, чем те, которые она ела в свои анорексичные времена, потому что в них она добавляет несколько орехов макадамия и чайную ложку семян чиа. А еще на ютьюбе можно часами смотреть видео чужих покупок. Девушки заказывают в магазинах “Топшоп” одежды сотни на две фунтов, а потом примеряют обновки и снимают себя на видео.

Но до каникул еще много времени, так что все это пока далеко. И французская постановка – тоже еще не завтра.

Наташе досталась роль Иосифа. Тиффани играет осла. Бекки с плохими волосами – Мария, ну то есть Мари. В одной из главных своих реплик Наташа должна прочесть молитву “Аве Мария” на французском. В ней есть что-то очень ритмичное, почти джазовое, размер четыре на четыре и легкое раскачивание. В темные недели конца семестра Таш обзаводится привычкой каждый вечер читать молитву перед сном. И еще произносить спасительные слова в те ужасные моменты в три часа ночи, когда она вдруг просыпается с турбулентностью в сердце и флуоресцентными мыслями, пронзающими мозг: отец, Бьянка, мужчина в метро, Коля… Она читает молитву снова и снова, пока слова не проникнут в ее сновидения и она не поймет, что наконец-то опять спит. Хотя, конечно, осознание того, что ты спишь, и настоящий сон – это разные вещи.

Je vous salue, Marie, plein de grâce, Le Seigneur est avec vous[19]. Дальше там что-то про то, как молятся бедные рыбаки[20], а заканчивается все словами: “Теперь и в час нашей смерти, аминь”. Но на французском это звучит, конечно же, красивее: “Maintenant, et à l’heure de notre mort, amen”. Прекрасная молитва. Таш вообще-то не религиозна – ну, не слишком, и ее религией становится этот французский текст: с нее вполне достаточно одной такой молитвы. Она читает ее про себя каждый раз, когда по воскресеньям их, укрытых капюшонами школьных накидок, приводят в деревенскую церковь и всем предлагают помолиться. Иногда она еще молится о мире, о радости и о том, чтобы быть худой. Иногда она молится даже за деревенских жителей – чтобы и они тоже смогли похудеть. Молит Господа бога, чтобы он благословил их вместе с их толстыми животами и жирными лицами. Просит, чтобы благословил их вопреки тому, что они такие уродливые и убогие. Молится, чтобы он наполнил их жизни светом и легкостью.

Мисс Эннабел думает о розовых лилиях и лиловых гладиолусах. Что-то давно никто не приносил ей фрезий. Где продаются фрезии? Вряд ли в том чудовищном торговом центре, куда Син-Джин отправилась за ватой и тампонами для девочек. Скоро зима, время цветов миновало. Мисс Эннабел вынимает салфеточки из ящиков комода. Неохотно смахивает с него пыль, достает зимние духи и ставит туда, где все эти месяцы стояли летние. Находит свои перчатки без пальцев – они понадобятся в танцклассе, хоть она и протапливает его настолько, что девочкам там некомфортно, а тем, которые сидят на диетах, становится дурно. Мисс Эннабел нравится, когда они падают в обморок. Это доказывает, что они еще не все знают и должны ее слушать. Как жаль, что Бьянка ее не слушала. Она поняла, что делает Бьянка, когда застала ее позирующей перед зеркалами танцкласса: девочка стояла так, чтобы балетные туфли были самым большим предметом в кадре, а тоненькие ручки и ножки казались совсем кукольными – да они и к телу были прикреплены, будто шарнирами. Мисс Эннабел опять щиплет себя за запястье – появляется пятно приятного цвета фиолетового ириса, потом оно светлеет и приобретает оттенок розовых лилий, а уж после бледнеет до светло-лилового тона гладиолусов. Она щиплет себя снова и снова, потому что знает, но ничего не делает.

– Так вот как вы боретесь со вспышкой анорексии? – вопрошает гневный родитель, прознавший о ранних утренних заплывах и послеобеденных забегах. – Вы тут что, мать вашу, с ума посходили?

За этим следуют новые наказания. Каждый вечер после ужина девочки – плохие девочки, подгнившие яблочки из чердачных спален – идут мимо изображений принцессы Августы в озере в кабинет директора, и он читает им “Большие надежды”, историю мальчика по имени Пип, готового на все ради прекрасной, худой и богатой девочки по имени Эстелла, которая никогда не ест и живет в доме, заросшем паутиной. Никому эта книжка не нравится, пока не появляется Эстелла. Девочка, которой доставляет удовольствие доводить мальчика до слез? И к тому же насильно кормить его, а самой не есть? Да с таким персонажем тут каждая готова себя ассоциировать. Пип обожает подол платья Эстеллы. А она заставляет его ненавидеть собственные руки.

Тиффани перестает называть всех Осеанией – теперь она всех зовет Эстеллой.

– Эстелла, ти куда? – как-то спрашивает она Рейчел.