Но конечно, все это при условии, что они не пользуются социальными сетями, добавляет тетя Соня. Если они зарегистрированы в социальных сетях, то про них и без алгоритмов можно узнать всё. Из аккаунта в социальных сетях буквально каждый интересующийся имеет возможность добыть какую угодно информацию. Привычки, перемещения, пароли – всё. Тетя Соня пьет шампанское из изящного высокого бокала и готовит ужин. Бурый рис и припущенная рыба, на десерт – фруктовый салат из папайи и ананаса.

Но все это такая древность, говорит она. Вот блокчейны – это новое. А вообще-то нет, уже и они тоже древность.

На стеклянном журнальном столике лежит каталог. Текст – на русском, но картинки на обложке – лондонские: Осколок, Огурец[18], Тауэр. Внутри – изображения пуленепробиваемых камер безопасности и входных систем с биометрической идентификацией для квартир и офисов. Высокотехнологичные ворота для особняков и замков. Интерьеры загородной недвижимости в Суррее. Цены.

Позже, выпив еще несколько бокалов шампанского, тетя Соня садится на белый диван рядом с Таш и переходит на русский.

– Береги красоту, – говорит она. – Делай все, чтобы ее удержать. Но и о хрупкой своей душе тоже не забывай.

В этот раз Наташа заметила, что сама по себе тетя Соня совсем даже не красивая. Она худая, но какой-то грустной худобой. Ключицы выпирают неприятно. Выпячиваются. Она ухаживает за собой и поддерживает себя в хорошей форме, но денег в этом больше, чем секса или любви. Наташа не смогла бы, наверное, объяснить своего ощущения, но это вдруг бросается ей в глаза, когда тетя Соня начинает нести бессвязную околесицу про ночные клубы и темноволосых мужчин, про мужчин-проституток и про что-то такое, что произошло ночью в прошлую пятницу, – Таш не может уловить нить рассказа. Человек по имени Рувим.

– Мужчины должны хотеть тебя ради тебя, – говорит она. – А не ради твоих денег.

– У меня нет денег, – говорит Таш и смеется немного нервно.

– Ой, есть у тебя деньги. Будут. И это, знаешь, полный трындец – иметь деньги, но тебе от этого не уйти, раз уж отец тебя нашел, то теперь…

– Нашел меня? Но я…

– Он попытается выдать тебя замуж за сына одного из своих партнеров. Но ты, к счастью, красивая, а значит, у тебя будет выбор. Понимаешь? Если на тебя претендует больше одного человека, ты вольна выбирать.

– А если я не хочу выходить замуж?

– Тогда нам понадобится другой план.

Остаток осенних каникул тетя Соня допоздна работает, а Таш с утра до вечера катается на метро. Она не знает, на каких станциях выходить и что делать. Ездит взад-вперед по ветке Пикадилли, потому что у нее красивый цвет. Доезжает до терминала 5 в Хитроу, выходит, покупает кофе в зоне вылета, как будто бы собирается куда-то улететь – может, даже домой. Она уже бывала в терминале 5 и чувствует себя тут спокойно. Здешний аэропорт – это даже спокойнее, чем родной дом, который она, оказывается, уже не может вспомнить. Он вроде коричневый? А может, на самом деле, черно-белый, как в нейролингвистическом программировании. Или она наблюдает его со стороны. Или его вообще больше нет. Два продавленных дивана, с которых сваливаются чехлы, и черная кошка, шерсть все время липнет к одежде.

Наташе нравится фонтан в терминале 5. Она представляет себе, что повсюду террористы, воображает обжигающее пламя внезапно взорвавшейся бомбы, холодную сталь мачете, тишину между пулеметными очередями, которая повисает в многолюдном пространстве, но Таш все равно. Она любит вскочить в вагон метро в последний момент, когда двери уже закрываются, протолкнуться в теплую массу пригородных жителей, туристов, настоящих лондонцев. Однажды где-то между Лестер-сквер и Ковент-Гарден она наблюдает, как ей на плечо падает капля пота другой девушки. А в другой раз чувствует, как чья-то рука начинает тереть ее между ног, и она не сразу понимает, что происходит, потому что ткань джинсов довольно плотная, а потом этот человек выходит из вагона, и она думает, что, наверное, надо было его остановить.

Следующего гостя в программе, которая теперь называется “Скажи нет пищевым нарушениям”, зовут Анастасия. Она – бывшая анорексичка на пути выздоровления, у нее есть свой ютьюб-канал и приличное, хоть и не сверхъестественное, число подписчиков в инстаграме: 50 тысяч. Она представляет свою новую безглютеновую кулинарную книгу и приезжает на такси, из которого тощий парень тащит коробки с книгами, заказанными и оплаченными школой. По экземпляру на каждую учащуюся.

Разговор происходит в свежевыкрашенной общей гостиной. На этот раз – никаких оранжевых стульев. Все размещаются на диванах, подушках и пуфиках, и кажется, что это просто утреннее общее собрание, вот только вместо Син-Джин, которая отмечает всех в журнале, вот это существо, татуированная чужачка в леопардовых туфлях на платформе, которая слоняется в углу рядом с компьютерами, похожая на младенца жирафа. У нее с собой картонный стаканчик с кофе, хотя от школы до Стивениджа положительно негде купить кофе на вынос. Где она его вообще взяла? Вцепилась в стаканчик, как будто это кислородная маска или капельница, которую она вынуждена всегда иметь при себе. Отхлебывает из стакана. Что там у нее в стакане-то? Остается только догадываться.

Тощий парень куда-то свалил, очень жаль, потому что все хотели рассмотреть его повнимательнее. Почему у Анастасии нет машины? Она что, из быдла? Ведь не может быть, чтобы школа правда пригласила выступать перед ними кого-то из быдла? Таш в восторге. Она еще не очень хорошо научилась определять тех, кого остальные в этой стране называют быдлом. Но знает, что это люди вроде Коли. Как его мама. Как сама Наташа до того, как отец нашел ее и вручил ей пластиковый пакет, набитый деньгами, и русский выпуск “Вог”. Голоса быдла постоянно раздавались за стенами квартиры ее матери, быдло орало друг на друга. Глухие супружеские удары, младенцы, середина месяца.

– Ну привет, – вот как начинает Анастасия, и, к большому облегчению слушателей, голос тут же выдает в ней бывшую ученицу частной школы – как бы сильно ни изменилось с тех пор ее представление о прекрасном. Выглядит она как реальная рок-звезда: татуировки, ряды цепочек на шее. На одной из цепочек золотыми буквами набрано ее имя. Ну то есть его краткая версия. Настолько краткая, что это даже немного пугает: написано “Ана”. На другой цепочке болтается обыкновенный треугольник. На третьей – несколько золотых бегемотов вперемешку с золотыми сердцами. Длина всех цепочек идеально выверена, чтобы не наползали друг на друга.

Это как будто смотришь видео на ютьюбе – они так часто делали в гостях у Дэниель субботним утром, пока родители Дэни не развелись. Таш до сих пор иногда смотрит видео в своем серебряном телефоне, но обычно ей сразу становится скучно. Девушки с длинными волосами и слишком густо накрашенными ресницами без конца говорят про свои “цели” и “челленджи”, про то, как их бросил парень, какие у них комплексы и сколько всего они съедают в день. Зато с помощью этих видео можно подтягивать английский. На данный момент французский Таш развивается быстрее, чем английский, а ведь идея была совсем не в этом. Впрочем, английский у нее и так неплохой, она всегда его хорошо знала. В московской школе говорили, что у нее способности к языкам. К тому же все друзья ее матери говорили на английском.