– Ладно. Обойдемся без доброго утра и прочего дерьма, – говорит Доминик. – Эта хрень – серьезное дело.

Син-Джин громко вздыхает и украдкой переглядывается с мадам Венсан.

Бекки с плохими волосами подвигает свой стул чуть ближе. Это оранжевые пластиковые кресла из театральной студии, от которых зимой у всех ужасно электризуется одежда, а летом потеют ляжки. Но зато они легкие и хорошо штабелируются, так что их выписали для школы несколько сотен штук. Неубиваемые. То же самое можно сказать и про специалистов по пищевым нарушениям. Ведь их тоже откуда-то выписали, да? Но откуда? Типа, где вообще можно найти двух врачей, которые так сильно похожи на педофилов?

Понятно, где: в интернете.

– Вы все здесь из-за того, что у вас какие-то пищевые нарушения, – объявляет Тони.

Он говорит “писчевые” и на звуке “п” плюется – кажется, что он очень сердит. Интересно, почему? Они ведь ему не дочки. Какое ему вообще дело?

– Для начала мы расскажем вам о том, какого рода писчевые проблемы бывают, – говорит Доминик. – Эту часть встречи проведет Тони, а в конце я научу вас технике эмоционального освобождения. После этого, я надеюсь, вы раз и навсегда избавитесь от всех писчевых заморочек.

– Окей, – говорит Тони. – Сейчас все зажмурьтесь. И подумайте о самой ужасной истории, связанной с писчей, которая с вами когда-то произошла. Возможно, однажды вы съели целую порцию трайфла[16], и вас им вырвало. А может, как-то раз вам пришло в голову питаться одними сырыми фруктами, и вы так ослабели, что даже из дома выйти сил не было. Или же вы перешли на соки, и вас пробрал жуткий понос? Рассказывайте все, что хотите, для нас не существует плохих или отвратительных тем. Главное: мы должны услышать ваши правдивые истории. Для кого-то из вас это будет нелегко, ясное дело, но это абсолютно необходимо. Мы тут для серьезного разговора. Типа, серьезно серьезного.

Все задумываются, вздыхают и стараются коснуться металлических частей стульев, чтобы снять статическое электричество. Кажется, оно прямо явственно потрескивает по всей комнате. Тиффани обнаружила, что плохие волосы Бекки встают дыбом, если сзади поднести к ним ладони, и теперь…

– Ну что ж, – говорит Тони. – Кому есть что нам рассказать? Ты.

Он указывает на Флик, обычно очень тихую девочку с веснушками и пухлыми щеками. С чего это она вдруг подняла руку?

– Это произошло во время пасхальных каникул, – начинает она. – Есть такой канал на ютьюбе, там одна американская девушка испытывает на себе разные диеты. В ту неделю она проходила модельное состязание магазина “Victoria’s Secret”. У них полно таких челенджей. Ну и, в общем, я решила повторять за ней, но не продержалась и пяти минут ее упражнений. А потом сестра купила пакет с десятью пончиками, съела один, а остальное положила на стол в кухне. Ну и в итоге я съела все девять пончиков, пока досматривала до конца это самое видео на ютьюбе. Прямо вот сидела, смотрела, как она качает себе задницу, а сама обжиралась пончиками. После этого мне хотелось себя убить.

– Отлично, очень хорошо, – говорит Тони. – Если бы тебя попросили оценить этот опыт по шкале от одного до десяти, где один – это ОК, а десять – самое ужасное, что только могло с тобой произойти, сколько баллов ты бы поставила?

– Девять, – говорит Флик.

– А в каком случае ты поставила бы этому случаю десятку?

– Ну… Наверное, если бы я из-за этого умерла?

– Хорошо, – говорит Тони. – Кто следующий?

Руку поднимает Белла.

– Из-за занятий спортом и из-за того, что я плохо питалась, у меня прекратились месячные.

Белла – вице-капитан хоккейной команды. Наверное, постоянно наклоняться и бить по сорнякам длинной палкой[17] – это очень утомительно, но…

– Они у нее и не начинались, – громко шепчет Тиффани.

Таш хихикает, и Доминик бросает на нее уничтожающий взгляд. У него глаза пляжного спасателя, который позволяет утопающим тонуть.

– Как бы ты оценила эту ситуацию по десятибалльной шкале? – спрашивает Тон.

– Тоже на девять, – говорит Белла.

– Может, ты могла бы описать нам какой-то конкретный эпизод, из которого станет понятно, насколько плохо ты себя чувствовала?

– Ну, не знаю. Однажды мне показалось, что у меня начались месячные и все опять нормально, и я вставила тампон, а через восемь часов, когда пора было его вынимать, я не смогла это сделать – пришлось идти к школьной медсестре и просить ее помочь, ну, я понимаю, что это мерзкие подробности, но тампон не выходил, потому что был совершенно сухой, так как крови никакой там не было, и месячные потом еще примерно год не приходили.

Все по очереди рассказывают свои истории. Вот бы Бьянка была здесь… Но ее здесь нет. Если бы она была здесь, ей бы действительно было что рассказать – только она, конечно, ничего рассказывать не стала бы. А это все – набор из скучных, всем известных историй про нарушение питания, распространенных мифов и обычной подростковой херни. Когда доходит до Наташи, она не знает, с чего начать. Есть столько всего, но она хоть что-нибудь чувствует по этому поводу? Ну, в смысле, есть ли ей до этого дело? И вообще, пищевые проблемы – у ее матери, а не у нее.

– Я выбросила коробку шоколадных конфет, – наконец говорит она, пожимая плечами. Она не рассказывает, что это был прощальный подарок от Коли. Что из-за этого она невзлюбила его еще больше. Что не ответила на его последнее письмо. Что он купил ей веганский шоколад, хотя она никакой не веган и он тоже не веган, а просто он мальчик и поэтому, наверное, не прочитал состав на этикетке. Что он ничего не знает про ее отца и про то, что произошло. – Когда летела сюда из Москвы.

– И что ты при этом чувствовала? – спрашивает Тони.

Наташа опять пожимает плечами.

– Не знаю.

– Тебе было нехорошо? – подсказывает Тони.

– Вроде да, – говорит Таш. – Да. Я пожалела, что сделала это.

– Как ты это оценишь по шкале от одного до десяти?

– Ну, наверное, на четыре.

– На четыре. На четыре, – повторяет он и принимается ходить взад-вперед. – Ты уверена?

– Не знаю.

– Сколько конфет ты съела?

– Одну.

– Точно? А может, всю коробку?

– Эм-м…

– Ты съела всю коробку, потому что ты отвратительная жирная сука.

Таш оглядывается на Тиффани, та приложила ко лбу пальцы в форме буквы “L” и указывает этим знаком “лузер” в сторону Тони. Таш хочется рассмеяться, но не получается.

– Я угадал? – спрашивает Тони.