В густых зарослях было видно не дальше чем на метр, вода доходила до пояса. Путешественники молча шли за Дзюбой, не видя его. Они ориентировались по шелесту тростника, бульканью воды и шумному дыханию физрука. Несколько раз над ними пролетал самолет. Наконец Дзюба остановился и тихим свистом позвал ребят к себе. Он приставил палец к губам, призывая всех молчать, затем подушечкой пальца прикоснулся к своему уху, а потом указал в сторону берега, мол, прислушайтесь. Ребята насторожились и услышали звуки шагов, топот копыт и мужские голоса. Истерично залаяли собаки — вероятно, добрались до следов, уходящих в реку. Рев самолета доносился теперь не с неба, а со стороны берега, да и ревом его нельзя было назвать, этот звук больше напоминал рокот вхолостую работающего двигателя — гидроплан приводнился на реку и теперь качался на металлических понтонах недалеко от стоянки, где ночевали путешественники.

— Все-таки они нас выследили, — догадался Пузырь.

— Черт вас дернул фотографировать браконьерскую охоту, — сказал Дзюба, раздраженно пытаясь вытереть мокрое лицо такой же мокрой рукой.

— Не волнуйся, Олег, они скоро уйдут. Побродят, побродят, никого не найдут и уйдут… Должны уйти… — неуверенно произнес Пузырь.

— Вы убеждены, что из самолета стрелял именно Валерий Бирюк? — спросил физрук.

— Сто процентов, — заверил его Пузырь. — Ведь мы вчера несколько раз видели его на предвыборных плакатах. Мы не могли перепутать.

— Точно, — подтвердил Вадик.

Дина смотрела поочередно на всех троих и ничего не понимала.

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — раздраженно сказала она, стуча зубами от холода.

— Мы сняли охоту… Бирюка… Губернатора… Вернее, не самого губернатора, а мужика, который хочет им стать… Ну того, который с фарфоровыми зубами… Тысяча рублей за зуб, — начал объяснять Вадик, но сразу запутался и попросил: — Динка, не обижайся. Мы тебе потом все расскажем. Только не сейчас. Дай в себя прийти. Меня до сих так колба— сит, что полный улет!

— Эх, пацаны, вы даже не понимаете, что отчебучили, — качая головой, сказал Дзюба. — Предвыборная кампания — очень дорогое мероприятие. В нее вложены огромные деньги, все сделано для того, чтобы Бирюк победил на выборах и стал губернатором. Он выступает на всех местных радио— и телеканалах, ездит по области, разговаривает с избирателями на заводах, в институтах, в областных городках и в поселках. И всюду Бирюк доказывает, что он отличный парень, любит природу, обожает рыбок и зверушек.

— Во-во, зверушек он обожает. Когда они, жареные, лежат у него на тарелке, — иронично улыбнулся Пузырь. — На плакатах он гладит по голове маленького сайгачонка и обещает сохранить природу края для потомков. А на самом деле стреляет сайгаков в запретной зоне.

— И тут появляетесь вы и становитесь свидетелями такого нехорошего поступка, да еще снимаете это на видео.

— И на фото, — добавил Вадик. — Странно, что ты называешь убийство нехорошим поступком. Убийство — это убийство. Преступник должен ответить за свое преступление, и он ответит. Если Бирюк сейчас браконьерствует в заповеднике, то что же будет, когда он станет начальником всей области? Полный отстой, да и только.

— Ясный пень, он будет браконьерствовать во всей области, — сделал вывод Пузырь. — Вадик прав.

Надо называть вещи своими именами. Он убил и должен за убийство ответить. Пускай люди знают, что Бирюк — преступник и брехун, тогда они не пойдут за него голосовать.

— Они нам потом спасибо скажут, — поддержал друга Вадик.

— Может, даже наградят.

— Сначала попробуйте выбраться отсюда, герои, — произнес Дзюба.

С берега донеслись громкие голоса и плеск воды. Судя по усилившемуся рокоту двигателя, гидросамолет медленно поплыл, перемещаясь к середине реки, туда, где кончались тростниковые заросли.

— Они окружают нас, — сказал Пузырь.

Путешественники стояли по пояс в воде, скрытые тростником. С одной стороны их подстерегали всадники с ружьями и собаками, с другой — приближался гидросамолет с вооруженным браконьером. Дзюба поднял лицо и, принюхиваясь, повернул голову влево, потом вправо.

— Дымом пахнет. Смотрите, — сказал он и, указал туда, откуда доносился рокот мотора. Там вспыхнул огонек, лизнул воздух, потрепыхался и исчез. Через несколько секунд опять появился. И уже не один, а два, три, чугь позже — четыре!

— Пожар, — заволновалась Дина. — Что они делают? Зачем поджигают тростник?

— Хотят выкурить нас, как кротов из нор. Поджигают тростник со стороны реки, чтобы мы, спасаясь от огня, вышли на берег.

— Только без паники, только без паники, — запричитал Пузырь, соображая, что делать. Он снял рюкзак, достал из него свою общую тетрадь и ст листать ее, выискивая нужную страницу.

Тем временем огоньки на краю зарослей перебегали, соединялись друг с другом, образуя сплошную дрожащую огненную стену, над которой поднялись густые клубы дыма. Пространство над головами путешественников все больше и больше насыщалось гарью, небо теряло прозрачность, мутнело. Огонь быстро разгорался. Горизонт с одной стороны скрылся за черной пеленой. Внезапно появился упругий холодный ветер — это горячий воздух пожара, взметнувшийся вверх, встряхнул атмосферу и отогнал к земле холодные воздушные струи. Сделав свое черное дело, гидросамолет с рокотом уплыл подальше от огня, вернулся к берегу.

— Я знаю, что делать, — сказал Пузырь, убирая тетрадь обратно в рюкзак. — Надо устроить встречный пожар.

— Что?! — крикнул Вадик, удивленно взглянув на приятеля. — Ты что, с дуба рухнул? Тебе одного пожара мало, хочешь второй забабахать?!

— Не спорь! У меня в тетради все записано! Чтобы потушить лесной пожар, надо прорубить просеку и пустить встречный огонь.

— Так это лесной! — возразила Дина.

— Ну и что? В тростниковых зарослях такой же огонь, как и в лесу! Надо подойти поближе к пожару, нарвать тростника и уложить его так, чтобы получилась тростниковая дорожка к огню, метра три шириной, а потом эту дорожку нужно поджечь. Это и будет встречный огонь.

— А что толку?

— Когда наш огонь дойдет до пожара, то два огня сойдутся, наш и браконьерский, тут им и крышка. Врубился? Гореть-то больше нечему, вернее, вокруг то пожар останется, а у нас на пути прекратится. Значит, можно по этой выгоревшей дорожке выйти из пожара к открытой воде. А потом уплывем подальше отсюда. За дымом нас никто не заметит, ведь они поджидают на берегу, а мы выскочим из зарослей с другой стороны.

Вадик и Дина вопросительно взглянули на Дзюбу, ожидая его решения. Физрук передал ребятам саперные лопатки и, руками раздвигая сухие стебли, пошел по илистому дну навстречу пожару. Когда до линии огня осталось метров десять, путешественники выстроились в ряд и стали рвать осоку. Дина, Вадик и Пузырь лопатками подсекали стебли на уровне воды, а Дзюба собирал их в охапку, подносил как можно ближе к огню и там бросал. Просека в зарослях росла с каждой минутой. Получалась очищенная от тростника водная дорожка шириной три метра, напоминающая полынью, в конце которой желтели уложенные друг на друга снопы осоки. Когда ребята подошли к пожару так близко, что стало тяжело дышать, Дзюба сказал: