– Да ну тебя с твоими версиями! То ты говорил, что ЕленуКуценко заказали в Москве и именно для отвода глаз убили навахой, а теперьповорот на сто восемьдесят градусов…

– Но я же не знал… Да, все-таки зря мы в полицию не пошли,может, предотвратили бы второе убийство…

– А если никакого убийства нет?

– А если есть?

Постепенно начинало светать, но кругом еще все спало. Вдругк гостинице подъехала машина. Их балкон выходил прямо на козырек гостиничногоподъезда. Они выскочили на балкон, и Гошка сразу перемахнул через перила.

– Гошка, ты спятил! – шепотом закричал Никита.

Но тот плюхнулся на живот и глянул вниз. Там стояло такси. Ивскоре из гостиницы вышел Михаил Юрьевич с большой дорожной сумкой, сел вмашину, и она укатила. Гошка вернулся на балкон.

– Ну что там? – в нетерпении спросил Никита.

– Лермонтов на такси уехал!

– Что? – опешил Никита. – Какой Лермонтов? Тысовсем шизанулся?

– Да почему? Михаил Юрьевич!

– А! Уехал, значит, в теплые страны? Ну и фиг с ним! Апогодка вроде будет нормальная. Как нам уже мало осталось, Гошка… Неохота вшколу, ужас просто!

– Что да, то да… Хотя…

Он вспомнил огромные голубые глаза Саши Малыгиной, и онипримирили его с мыслью о школе.

Как и в первый раз, в гостинице с утра никто ничего не знал.Портье тоже не выглядел встревоженным. Вскоре после завтрака явился АндрейИванович.

– Друзья мои, что-то у вас вид не слишком веселый. Невыспались?

Гошка хотел уже все выложить отцу, но потом передумал. Еслиникакого убийства не было, он будет выглядеть в глазах отца дураком, а этогоему вовсе не хотелось. Никита тоже молчал.

– Не выспались, – кивнул Гошка, – сперва душнобыло, потом холодно… но это не страшно.

– Да уж! Я в вашем возрасте мог по две ночи не спать – иничего…

Этот день ничем особенным не отличался от других. Купание,серфинг, поездки на машине, но в половине третьего Андрей Иванович сказал:

– Друзья мои, сегодня я с вами расстанусь рано, отвезу вассейчас в гостиницу, вы ведь успеваете к обеду? А у меня есть кое-какие дела.Мамы ваши сегодня путешествуют, так я надеюсь на ваше благоразумие. А завтра сутра я буду у вас! Договорились?

– Пап, а какие у тебя тут могут быть дела? –полюбопытствовал Гошка.

– Много будешь знать, скоро состаришься. – АндрейИванович загадочно улыбнулся и щелкнул сына по носу.

Гошка немного обиделся, но смолчал. Андрей Иванович довез ихдо гостиницы и умчался, а они побежали обедать. Потом уселись на веранде: идтив номер было лень.

– Как ты думаешь, какие у него дела? – спросил Гошка.

– По-моему, ясно как день, – пожал плечамиНикита. – Женщина!

– С чего ты взял?

– Гошка, где твоя дедукция? Ты разве не заметил, что всевечера он проводит без нас?

– Да, вообще-то верно…

– И потом, он ведь когда сюда ехал, не предполагал тебя тутвстретить, и, вполне возможно, приехал не один, между прочим, он нас к себе вгостиницу ни разу не пригласил.

– Черт, а я и не подумал… точно!

– А сегодня этой бабе, наверное, надоело ждать, ну и вот… Ноты, Гошка, не расстраивайся, это даже к лучшему…

– Почему?

– Ну, ты же боялся, что он захочет тебя к себе переманить, атеперь можешь быть спокоен.

– Ага, я тоже так подумал… Раз она не пожелала со мнойпознакомиться, значит, про это и речи не было! Ну и отлично! Мне она тоже небольно-то нужна… Но зато мы ей точно отдых испортили…

– Даже не сомневайся. Сам не знаю почему, но мне кажется,что она противная.

– Мне тоже. Вертлявая дура. И злючка.

– Просто мегера! Скандалистка и наркоманка!

– Нет, подлиза и притворка! Слезливая уродина!

Они переглянулись и покатились со смеху.

– А вдруг она красивая, как ангел, – предположилНикита, – скромная, тихая и преданная.

– Щас! А вообще, ну ее к черту, какое нам до нее дело? Уотца – своя жизнь, к нашей отношения не имеет. Разъедемся в разные стороны, иопять он пропадет на много лет…

– Нет, не думаю! Стал бы он столько времени на нас тратить,если бы не хотел, чтобы ты его простил.

– Поживем – увидим. Слушай, по-моему, надо сейчас сходить внаш «супермаркет».

– На фиг?

– Посмотреть газеты.

– Гениальная идея, идем!

Они не раз уже смеялись над тем, что на Майорке крохотныемагазинчики, торгующие всякой всячиной, съедобной и несъедобной, гордоименовались «супермаркетами». Однако в газетах ничего похожего на сообщение обубийстве не было.

– Скорее всего, в вечерних выпусках будет, – сказалГошка.

– Придем после ужина.

Мамы появились только в начале седьмого. Загорелые исияющие.

– Зря вы с нами не поехали, было так здорово! –захлебывалась Юлия Александровна. – Так приятно было на пароходе… наскормили фантастической паэльей. И вообще там такая красота, совершенно другойландшафт.

– И знаете что забавно? – подхватила ОльгаАлександровна. – У нас в прошлой поездке испанскую экскурсоводшу звалиМария, а шофера Хуан, и сегодня тоже – Хуан и Мария, но совершенно другие!

– Какая Марья без Хуана, – вспомнил известную песнюГошка.

– Ну, а как вы? – спросили мамы в один голос.

– Все отлично! – бодро отозвался Гошка.

Они с Никитой решили ничего не говорить о своих догадках исоображениях.

За ужином Юлия Александровна вздохнула:

– Завтра у нас последний полноценный день на Майорке, апослезавтра в двенадцать надо выселяться.

– Почему в двенадцать? – удивился Гошка. – Самолетже у нас только в шесть?

– Так полагается. В двенадцать заканчивается расчетный день.А чтобы задержаться, надо платить за полный день. Это дорого и не имеет смысла.

– Юля, это чепуха. В двенадцать сдадим вещи в камерухранения, погуляем напоследок, посидим в кафе и не заметим, как время пройдет.А в четыре за нами придет автобус.

– Действительно, – улыбнулась Гошкина мама, –просто так еще в Москву не хочется, что все, связанное с отъездом, огорчает.

«Интересно, а папа нас проводит?» – подумал Гошка.

После ужина мамы никуда не пошли, слишком устали, а мальчикирешили немного погулять и заодно посмотреть газеты в «супермаркете». Ноопять-таки никаких сенсационных сообщений не обнаружили.