Тогда озлобленный он решил кинуть на алтарь весь бумажник, не считаясь с расходами. Но Безгнев твердым жестом остановил его.

— Не трудись понапрасну. Видно, Ему не угодна твоя жертва. Через три дня мы проведем другой обряд, а пока у тебя есть время на подготовку.

Безгнев развернулся к Миролюбу и попросил:

— Проводи гостя, помоги ему смириться с неудачей и попробуй вразумить.

Сказав это, жрец вернулся к жертвеннику и продолжил священнодействие вместе с другими членами общины.

Селиванов скорчил презрительную мину и рванул с капища. «Не хватало, чтобы какие-то там язычники учили меня жить!» — возмущался он про себя.

Миролюб еле успел нагнать Дмитрия на крыльце своего дома.

— Скажи на милость, куда ты так рванул? — спросил он у ретивого гостя. — Первая неудача заставила тебя отказаться от цели?

— Нет, — резко отрезал Дмитрий, — но я не намереваюсь становиться посмешищем для ваших сектантов. Ищите дурака в другом месте! Если вы придумали все это ради развлечения, то понапрасну потратили время: я не дам себя облапошить.

Миролюб удивленно вздрогнул.

— О чем ты?!

— О ваших пристрастиях к испытаниям! — взорвался Дмитрий. — Типа простите, но с первого раза мы не можем исполнить вашу просьбу, потрудитесь прийти в следующий.

Миролюб выглядел растерянным.

— Поверь, подобное произошло на моей памяти впервые, и наша община не имела к этому никакого отношения. Раз твою требу не приняли, значит, на то были веские причины. И я бы посоветовал поискать их в себе. Чтобы что-то получить, нужно сначала что-то отдать.

Дмитрий с оскорбленным видом вскинул подбородок.

— Получается, что все ваши обряды имеют эффект плацебо: веришь — получишь, нет — то и суда нет?

Миролюб устало опустился на ступеньки крыльца, обхватил голову руками.

— Друг мой, вряд ли данное определение подходит под описание священно действа, дарующего исцеление. Но если тебе так проще, то да: неверие в то, что должно случиться, полностью исключает саму возможность чудотворного воздействия.

Дмитрий подъехал к нему вплотную, зло прищурился и поинтересовался:

— И что ты мне предлагаешь?

— Прежде всего, успокоиться и пересмотреть свое отношение к происходящему, — откликнулся Миролюб. — Отыщи в себе хоть каплю веры и увидишь, как преобразиться твой мир. Попробуй, у тебя обязательно получится.

— Я не собираюсь преображать мир, а хочу избавиться вот от этого, — гневно воскликнул Дмитрий и ударил кулаком по инвалидному креслу.

— Прости, но чудеса случаются с теми, кто в них верит, — мудро заметил Миролюб.

Селиванов не выдержал и рявкнул:

— Да я готов поверить хоть в Деда Мороза, хоть в пасхального зайца, лишь бы этом не помогло!

— Вот и поверь хотя бы в них — это лучше, чем ничего, — вздохнул Миролюб и поднялся.

Объяснив гостю суть происходящего, он удалился.

Недовольство Селиванова длилось недолго. Вспыльчивый, но отходчивый он вскоре пришел в себя и отправился искать сбежавшего проводника.

Миролюб сидел на завалинке возле бани и увлеченно грыз сочную травинку. Завидев Дмитрия, он поднялся на ноги и весело объявил:

— Меня предупредили, что ты быстро успокаиваешься.

— И кто же этот таинственный благодетель? — ворчливо поинтересовался Дмитрий.

Миролюб только улыбнулся в ответ и предложил гостю осмотреть главную святыню.

Дмитрий с интересом принял приглашение.

Миролюб привел гостя к остову древнего строения. От некогда величественного храма осталось лишь несколько частей, но даже по ним можно было вообразить его прежнее великолепие. Лучше всего сохранился каменный каркас: на нем стояли возведенные из стволов дуба стены, местами обгоревшие.

Время и вандалы жестоко обошлись с храмом, но природа словно пыталась восполнить недостающие детали. Древние стены утопали в зелени: молодые сосенки поддерживали полусгнившие опоры; вьюны нежно, но крепко обнимали ветхие камни, не давая им рассыпаться.

Миролюб объяснил, что ранее у храма имелась крыша в форме полушария и врата, выкованные из меди. Но людская жадность привела к тому, что и следов от них не осталось.

— Отродясь не слышал о том, что у язычников имелись подобные постройки, — заметил Дмитрий.

— О, они были, и поражали своим великолепием всех, кто имел возможность их лицезреть, — ответил Миролюб. — И если ты потрудишься полистать специальную литературу, то найдешь этому массу подтверждений. Чего стоит описание каменных храмов арабским историком Мас-Удием или епископом Дитмаром. Святилища славян упоминались и в скандинавских сагах.

Дмитрий не упустил случая доказать свою правоту.

— Раз эти постройки были так величественны, то куда они делись потом?

Выждав секунду, Миролюб пояснил:

— Сами храмы были безжалостно уничтожены, а память о них выкорчевывалась из умов потомков славян на протяжении многих сотен лет. Грандиозные строения разграбили и разрушили, либо сожгли. Бытует мнение, что на месте многих воздвигли другие храмы, посвященные новой вере. Как видишь, печальной участи не миновало и это святилище, чудом сохранившее элементы изначального вида.

Дмитрий тщательно осмотрел накренившиеся стены и приценился:

— А что внутри? Мы можем войти?

Миролюб нисколько не удивился вопросу.

— Конечно. Пусть тебя не пугает внешний вид храма: то, что не сжег огонь, стоит крепко.

Они шагнули вовнутрь. Место посередине громадного зала занимала глубокая ниша — свидетельство того, что прежде на этом месте находился некий массивный предмет.

Дмитрий указал на это обстоятельство Миролюбу.

— Здесь стояло медное изваяние Велеса. Ему и посвящен этот храм, — подтвердил догадки Дмитрия проводник. — А это, — он указал на остовы четырех изваяний из мрамора, стоящих по разным сторонам, — Отец-свет-небо, Мать-сыра-земля, а вот двух других Богов идентифицировать нам так и не удалось, слишком мало осталось от их изначального вида.

Дмитрий без особого энтузиазма осмотрел мраморные статуи, над двумя из которых немало потрудились вандалы, и, больше чтобы порадовать Миролюба, добавил:

— Кажется, на Мать у варваров не поднялась рука.

Он окинул взглядом стройную фигуру высокой женщины с распущенными по плечам волосами и непроизвольно вздрогнул: древние скульпторы потрудились на славу. Казалось, еще секунда и статуя шевельнется, шагнет навстречу потомкам.

Слова гостя, а больше — его восхищенный взгляд, польстили Миролюбу.

— И в этом есть свой тайный смысл, — улыбнулся он.