Треск! Четверо, если считать Профа.

«Ничего не получается, Дэвид, — сказал он тогда. — Оно уничтожает меня…»

— Похоже, ты плохо слушаешь, что тебе говорят, пацан? — спросил Ночной Сокол.

Проскользнув в комнату, я подошел к гробу. Часть его крышки была прозрачной, и внутри виднелось красивое женское лицо в окружении разметавшихся золотистых волос.

— Она изо всех сил пыталась сопротивляться, — сказал Ночной Сокол. — А потом однажды утром я проснулся и… ее не оказалось рядом. Она не спала всю ночь, судя по оставленным ею шести пустым чашкам кофе. Она боялась заснуть.

— Кошмары, — прошептал я, коснувшись стекла в крышке гроба.

— Думаю, постоянное напряжение от бессонных ночей в конце концов ее сломило. Моя дорогая Амалия… Джонатан оказал услугу нам обоим, выследив ее, — никак иначе я это воспринимать просто не могу. Тебе следует отказаться от своей дурацкой идеи спасти его. Покончи с ним, парень. Ради него самого и ради всех нас.

Я оторвал взгляд от гроба и посмотрел на Ночного Сокола. Слеза все еще блестела на его щеке — он не мог ее вытереть самостоятельно.

— У тебя есть надежда, — сказал я. — Иначе бы ты нас не пригласил. Ты видел, как вела себя Меган, и первой твоей мыслью было, что мы нашли некий способ победить тьму.

— Возможно, я пригласил тебя просто из жалости, — ответил Ночной Сокол. — Жалости к тому, кто со всей очевидностью любит эпика. Как и я. Как и Тиа. Возможно, я пригласил тебя, чтобы предупредить. Будь готов к тому, пацан, что однажды утром ты проснешься и ее не окажется рядом.

Я пересек комнату, повесив винтовку на плечо, и попытался дотронуться до Ночного Сокола, но оказался не готов к молниеносной реакции манекена. Вскочив на ноги, тот схватил меня за руку, прежде чем я успел положить ее на плечо Ночного Сокола.

Бросив взгляд на мою руку, манекен, видимо, решил, что я не намерен причинить ему вред, и отпустил меня. Треск, ну и хватка же у него!

Моя рука упала на плечо Ночного Сокола.

— Я справлюсь, — попытался убедить я калеку. — Но мне нужны ответы, которые можешь дать только ты. Насчет мотиваторов и того, как они работают.

— Все это глупости, — сказал Дин.

— Ты держишь Амалию в анабиозе. Зачем?

— Затем, что я такой же глупец. Когда я ее нашел, в груди у нее зияла дыра величиной с кулак Джонатана. Она была мертва. Глупо было думать, что ее можно оживить.

— Но ты исцелил ее тело, — сказал я. — И сохранил его.

— Видишь те штуки там? — спросил он, кивая на дальнюю стену с тем, что осталось от погибших эпиков. — Их могущество не смогло ее вернуть. Все эти предметы принадлежали эпикам с исцеляющими способностями, на основе которых я изготовил мотиваторы. Но ни один не сработал. Ответа нет. И никакого секрета тоже нет. Мы вынуждены жить в том мире, какой есть.

— Напасть — эпик, — прошептал я.

Ночной Сокол вздрогнул и вновь перевел взгляд со стены на меня:

— Что?

— Напасть — эпик, — повторил я. — Личность. Регалия узнала всю правду, даже разговаривала с ней. Наши жизни разрушила вовсе не сила природы. Не звезда, не комета… а личность. — Я глубоко вздохнул. — И я намерен убить Напасть.

— Да ты с ума сошел, пацан, — проговорил Ночной Сокол.

— Спасение Профа — лишь первый шаг, — продолжал я. — Чтобы наш план удался, потребуются все его способности. Но после я намерен добраться до этой твари и уничтожить ее. Мы вновь сделаем мир таким, каким он был до того, как взошла Напасть.

— Ты и впрямь свихнулся.

— После того как я убил Стальное Сердце, то какое-то время болтался без дела, — сказал я. — Мне нужна новая цель в жизни. Почему бы и не замахнуться столь высоко?

Ночной Сокол уставился на меня, а потом закинул назад голову и громко расхохотался.

— Никогда не думал, что встречу кого-то тщеславнее Джонатана, пацан. Убить Напасть! Это же так просто!

Я взглянул на манекен, который схватился за живот и раскачивался туда-сюда, словно давясь от смеха.

— Ну так что? — спросил я. — Поможешь мне?

— Что тебе известно об эпиках, которые родились однояйцовыми близнецами? — спросил Ночной Сокол, пока манекен, наклонившись, вытирал ему щеки. Слезы от смеха смешались с теми, что он проливал по своей жене.

— Насколько я знаю, есть только одна пара. Криеры — Ханжа и Безумное Перо, из Шабаша. Кажется, в последнее время они орудовали в… Чарльстоне?

— Неплохо, неплохо, — ответил Ночной Сокол. — Свое дело ты и впрямь знаешь. Может, сядешь? А то как-то неловко.

Манекен пододвинул мне табурет, и я сел.

— История этих двоих, — объяснил Ночной Сокол, — уходит во времена примерно через год после Напасти, тогда же, когда обрели свои способности Проф и остальные. Как говорите вы, лористы, — первая волна. И именно благодаря им некоторые из нас начали задумываться о том, как действуют способности эпиков. У этих двоих…

— …в точности одинаковый набор способностей, — закончил я. — Управление давлением воздуха, манипуляция болью, предвидение.

— Угу, — сказал Ночной Сокол. — Но знаешь ли ты, что они — не единственная пара близнецов-эпиков? Это всего лишь единственная пара, в которой один не убил другого.

— Не может быть, — проговорил я. — Я бы об этом знал.

— Что ж, я и мои коллеги постарались, чтобы о других никто никогда не услышал. Поскольку секрет именно в них.

— Каждая пара близнецов обладала одинаковыми способностями? — предположил я. — Общими для обоих?

Ночной Сокол кивнул.

— Значит, это как-то связано с генетикой?

— И да и нет, — ответил Ночной Сокол. — Нам не удается найти в генетике эпиков ничего такого, что давало бы ключ к их способностям. Всю эту чушь насчет митохондрий мы придумали сами — она выглядела достаточно правдоподобной, поскольку ДНК эпиков быстро разрушается. Все остальное, что ты слышал насчет мотиваторов, — такой же наукообразный бред, с помощью которого мы сбиваем с толку своих конкурентов.

— Тогда… как?

— Как ты понимаешь, если я тебе расскажу, то нарушу мой договор с другими компаниями.

— Конечно.

Он приподнял брови, а его манекен сложил на груди руки.

— Если есть хоть малейший шанс, что я прав, — сказал я, — и сумею навсегда остановить эпиков, — разве не стоит рискнуть?

— Да, — ответил Ночной Сокол. — Но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не станешь ни с кем делиться секретом, пацан.

— Ты неправильно поступаешь, скрывая его, — возразил я. — Возможно, если бы правительства мира обладали этими знаниями, они смогли бы бороться с эпиками.

— Слишком поздно, — сказал он. — Дай слово.