Наташу сжигал стыд. Особенно при воспоминании о ВалькеЮжакове. Какой она была дурой, как же она позволила так заморочить себе голову!Дала себя завербовать, да-да, завербовать, никаким иным словом она не могла быназвать то, что сделал с ней Виктор Федорович Мащенко. Он работал на КГБ, этояснее ясного, вербовал среди студентов тех, кто мог стать источником полезнойинформации и помогать заблаговременно ставить на контроль идейнонеблагонадежных будущих кинодеятелей. Именно они, эти неблагонадежные,впоследствии и оставались "свободными художниками". Их ниоткуда неисключали, но никуда и не брали, а написанные ими сценарии ни при какихусловиях не могли попасть в редакционный портфель ни одного творческого объединения,ни одной киностудии. Конечно, все это было прикрыто мифической доктринойДаллеса по моральному разложению советского общества, и противостоятьвыполнению такого плана - дело нужное и правильное, тут сомнений быть не может.Только план-то составлялся когда? Сразу после войны, когда мораль еще была, ибыло, что разлагать. В этой морали была воспитана и сама Наташа, понятия любвик Родине, самоотверженной борьбы за скорейшее наступление коммунизма,честности, добросовестности в делах по принципу "сначала общественное, атолько потом - личное", преданности интересам коллектива, взаимопомощи ивзаимовыручки, необходимости выполнять данные обещания были ключевыми во всейее недолгой пока жизни, и тогда, в середине семидесятых, она ни на секунду неусомнилась в том, что этот же моральный стержень пронизывает все общество.Теперь же, в начале восьмидесятых, она отчетливо видела, что никакой морали иникакой идеологии на самом деле нет. То есть все это есть в партийныхдокументах и в громких словах, произносимых с высоких трибун, а в реальнойжизни ничего этого уже давно не осталось, все прогнило и рухнуло, и на местеразвалин слабым дымком вьется скрытое недовольство, осколками битого стеклапоблескивает ядовитый скепсис да пышным цветом цветут политические анекдоты и вполголосапересказываемые запрещенные книги. И бороться американцам не с чем. А ВалькеЮжакову Наташа просто-напросто искалечила жизнь, ведь будучи исключенным изкомсомола, он вряд ли смог устроиться на какую-нибудь более или менееинтересную работу, разве что дворником или сантехником, а он такой талантливый…

Чувство стыда, сначала такое острое, с годами притупилось,но окончательно так и не исчезло. А теперь, после газетных публикаций оКазимере Прунскене, к нему прибавился еще и страх. А вдруг где-нибудь, вкаких-нибудь архивах есть Наташина фамилия как информатора? Конечно, в этихархивах сотни тысяч фамилий, и совсем не обязательно, что волна скандалаподнимется именно вокруг имени Казанцевой-Вороновой, наверняка найдутся люди ипоинтереснее. Но есть и другой аспект проблемы: Виктор Федорович Мащенко. В еголичном архиве, в его памяти этих имен куда меньше, вероятно, всего парадесятков. И не исключено, что ему для его личных целей понадобится выудить измутного стоячего пруда золотую рыбку, которая привлечет внимание и поможетрешить какую-нибудь проблему, например, политическую. Ведь неизвестно, чем онсегодня занимается, к какому политическому течению примкнул и чьи интересыотстаивает и защищает. Если у него есть контакты с телевидением (а они навернякаесть), то он может оказаться втянутым в интриги вокруг рекламных дел. Этиинтриги не могли не затронуть и телекомпанию "Голос", и Наташапрекрасно понимала, что если кто-нибудь захочет ее убрать, то выуженная изглубин Мащенковского пруда рыбка окажется весьма кстати. К столу, так сказать,с пылу-с жару…

Шел второй час ночи. Наташа дождалась, пока Иринка явитсядомой с очередного романтического свидания, она не хотела откладывать разговор.Сыновья давно видят пятнадцатый сон, Вадим тоже заснул - он очень рано встает,в пять утра, чтобы к девяти быть на службе в учебном центре, поэтому вечеромможет дотерпеть максимум до одиннадцати часов, потом засыпает мертвым сном.Наташа погасила свет, взяла книжку и ушла в Иринкину комнату дожидатьсясоседку. Дождалась. И едва та переступила порог, начала рассказывать. Нет, неошиблась она в своей девочке, ни разу на всем протяжении Наташиной исповеди налице у Ирины не мелькнуло даже тени презрения, отвращения или негодования.Только внимание, сочувствие и готовность помочь.

Ирина

Все это казалось ей таким знакомым… Нет, совершенноопределенно, она тоже слышала эти слова о доктрине по разрушению самосознаниясоветских людей. Но где она их слышала? И показаться ей не могло, память Ирупока ни разу не подвела.

- Не, Натулечка, твой профессор тебя не обманул,доктрина не мифическая, - задумчиво проговорила Ира. - Я что-то такое слышала,только не могу вспомнить, где и от кого. Сейчас, погоди минутку, я мыслиповорошу…

Взгляд ее остановился на вырезанных из газет публикациях,которые Наташа выложила на стол. Ну конечно, она читала об этом в газете! И нетак уж трудно вспомнить, в какой именно, ведь Ира газеты вообще почти никогдане читает, только если телевизионную программу посмотрит или материал очем-нибудь уж очень скандальном. Несколько дней назад Ира, возвращаясь домойпоздно вечером, купила у какой-то бабульки, торгующей возле метро, батон белогохлеба и три пучка зелени - петрушка, укроп, зеленый лук. Зелень бабульказавернула в газету. Дома девушка выложила пакет с витаминной травкой на стол вкухне, вскипятила чайник и села выпить чайку с только что купленным хлебом,намазанным вареньем. Газетный текст оказался прямо перед глазами, и Ира отнечего делать бегала глазами по строчкам. Точно. Именно так все и было.

Она сорвалась с места и помчалась на кухню. Заглянув вхолодильник, убедилась, что пакет с остатками зелени все еще лежит внизу, вовощном ящике, быстро переложила единственный оставшийся в живых пучок петрушкив полиэтиленовый мешочек, расправила газетный лист, стряхнула с него комочкиземли. Вот она, статья под названием "…И предатели нашлись." Ох, каккруто завернули! Прямо уж и предатели! Но Наташка обязательно должна этопрочитать, и нечего ей стыдиться и волноваться, ведь она боролась с предателями,а не с друзьями.

- Нашла, - радостно объявила Ира, входя в комнату сгазетой в руках. - Это "Литературная Россия" за 31 июля. Я ж помню,что совсем недавно это читала. Здесь приводятся слова Даллеса, вот послушай, ятебе прочитаю. "Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценностифальшивыми и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Мы найдем своихединомышленников, своих союзников и помощников в самой России. Эпизод заэпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибелисамого непокорного на земле народа, окончательного необратимого угасания егосамосознания." Каково, а? Тут еще дальше есть интересное:"Литература, театры и кино - все будут изображать и прославлять самыенизменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать такназываемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческоесознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякойбезнравственности." Во дает! Так, что там дальше-то… А, вот еще:"Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страхдруг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и враждународов, прежде всего, вражду и ненависть к русскому народу - все это мы будемловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень немногие будутдогадываться или даже понимать, что происходит." Ни фига себе! Выходит, вКГБ не дураки сидели, раз поняли, что происходит.