Может быть, Генауже ушел? Нет, вряд ли. Время в туалете наверняка течет медленнее, чем в уютномкресле зала с почти полной емкостью пельменей. Сколько же я тут уже нахожусь?Кажется, целую вечность. Пора выходить? Как‑то страшно… Ладно, решено:считаю до пятисот и ищу новое укрытие. Раз, два…

На четырехсотдевяносто пяти в кабинку опять кто‑то постучался.

– Занято! –крикнула я.

– Горохова,долго ты там еще собираешься тусоваться? – послышался в ответ недовольныйголос начальницы.

Я поспешилаоткрыть дверь.

– Ой, Кать,прости, пожалуйста! У меня тут это… того… живот прихватило!

– Что‑тоне очень верится! – процедила менеджерша сквозь зубы. – Тебе что,настолько лень работать, что ты предпочитаешь даже сидеть в уборной, лишь бы незаниматься делом?! Первый раз такое вижу!

– Нет, нет,честно, мне не лень! – заканючила я. Ну, в том смысле, что работать вообщемне, конечно, было здорово неохота, однако причина туалетного заточения крыласьне в этом. – Ну, пожалуйста, не ругайся!

– Марш взал! – грозно крикнула Катя. – Куча подносов неубранных!

Я выбежала в зал.Ищенко с приятелем сидели где сидели и, похоже, не планировали уходить.Менеджер стояла за моей спиной, наблюдая за дальнейшими действиями. Что тутоставалось? Вжав голову в плечи и стараясь не смотреть на Гену, я несколько разпробежалась туда‑сюда по «Гуддэю» и очистила пару столов. Катя убедиласьв том, что я тружусь, и удалилась. Едва заметив, что она больше не наблюдает, япрошмыгнула на кухню фастфуда.

Бывать в этомпомещении мне еще не приходилось. Обычно при слове «кухня» мы представляемуютную комнатку с милым гарнитуром, газовой плитой и развешанными по стенкамдосками и рукавицами. Кухня фастфуда выглядела совершенно иначе. Здесь все былохромированным, металлическим: и стеллажи со стопками конвертиков для картошки,и большие раковины, и шкафы непонятного предназначения, и страшные агрегаты,напоминающие древние, с верхней загрузкой, стиральные машины, вроде той, чтобыла у моей бабушки. Над всем этим хозяйством витал тяжелый жирно‑мяснойдух. Несколько человек в клетчатых рубашках сновали по кухне туда‑сюда,постоянно на меня наталкиваясь.

– А ты ктотакая? Из зала, что ли, новенькая? – спросил, наконец, один из них строгимтоном. – Ну и иди туда! Нечего под ногами мешаться!

– Давай‑давай! –присоединились остальные.

– Дуй отсюда!

– А то Катюпозовем!

Испуганная, япрошмыгнула в ближайшую дверь и оказалась… в баре, там, где работают кассиры!По ту сторону прилавка стояли три длинные очереди, но даже сквозь толпу яразглядела Ищенко, сидящего за столом. Гена мог увидеть меня отсюда! Недолгодумая, я присела и спряталась под прилавок.

– Гамбургерзабрал! – слышались крики сверху.

– Чизбургеровдва всего осталось!

– Пельменейпожарьте, кончаются!

– С вас сточетыре рубля!

– Вась, пепси‑колыналей!

– У кого ключот кассы?

– Картошкубольшую!

– Нет, устрицу нас, к сожалению, нет. И шампанского тоже.

– Стаканызакончились!

– Здравствуйте!

– Соус ккартошке?

– Две лапки,три крылышка!

– Оля, чтождешь, быстро, чаю!

– Спасибо,что без сдачи!

– Приятногоаппетита!

– Приходите кнам снова!

– А это туткто еще сидит?!

Последняя фразаявно была произнесена Вовиным голосом. Я испуганно подняла глаза, встретилась сего разъяренным взглядом и смущенно проблеяла:

– Спря‑я‑ячьтеменя… пожа‑а‑алуйста…

– От работыотлыниваешь?! – взревел кассир. – От менеджера прячешься?! Мы,значит, тут вкалываем, а ты просто так зарплату получать хочешь?! Данияр,позови‑ка Катюху!

Дожидаться встречис менеджером мне совершенно не улыбалось. Пулей вылетев из бара, я помчалась впоследнее место, где могла скрыться одновременно и от Ищенко, и от начальницы –на улицу.

Да, не думала я,что первый рабочий день на новом месте обернется беготней вокруг заведения,перепрыгиванием через свежие лужи, прятаньем за ближайшим ларьком и слежкиоттуда за входом в «Гуддэй»!

К счастью, скоромои мучения закончились. Минут через пять после бегства из бара я с радостьюпронаблюдала, как Ищенко с другом покидают наше кафе. Облегченно вздохнула,вышла из укрытия, отправилась на свое рабочее место… и у самого входастолкнулась с начальницей.

– Это что запрогулки?! – накинулась та на меня.

– Ну… я…просто…

– Разве тебяне предупреждали, что любые отлучки с рабочего места только с разрешенияменеджера?!

– Да, но…

– Слушай,если тебе так влом работать, давай лучше расстанемся! Лентяи тут не нужны!

– Нет, я…

– Штраф сторублей! И марш в зал! Или будешь уволена!

До самого концарабочего дня злобная Екатерина следила за мной, как сыщик, не даваярасслабиться ни на секунду и то и дело придумывая новые задания: вымыть мусорнуютумбу, протереть ножки у столов, очистить промежутки между кафельными плиткамив туалете… Лишь после того, как нам, едва живым от усталости, разрешили пойтидомой, я смогла спокойно побеседовать с Татьяной.

– Слушай, нуи как тебе эта работенка? – спросила я первым делом. – По‑моему,просто ужас!

– А по мне,так неплохо. Получше, чем слушать рекламу! И ешь тут бесплатно…

– Не знаю, незнаю… Ребята какие‑то злые. А уж эта Катя просто цербер! Кажется, я ужененавижу ее!

– Непереживай. Мне сказали, что завтра мы будем работать с другой сменой и другимначальником. Тот вроде добрее.

– Надеюсь…Хотя не уверена, что у меня хватит сил еще на один день такой соковыжималки!Это просто какой‑то кошмар! Ни минуты покою!

– Какая тынежная! – Танька хихикнула. – Мы же с тобой работаем по укороченномуграфику как несовершеннолетние. А представь, как вкалывают остальные!

– Мало личто! – Признавать превосходство бывалых фастфудовцев не хотелось, покрайней мере вслух. – Им же не приходится после работы еще и ходить насвидание с Геной!.. Кстати, ты подслушала, про что они болтали?

Подруга кивнула.

– Знаешь,твой Ищенко обсуждал с тем парнем какие‑то странные вещи. Шпана, маньяки,головорезы… Как я поняла, они охотятся на Гену!