как говорили матросы, был положен на самое дно адмирал Небольсин, на него – лейтенант Бубнов, затем мичман Воробьев, а затем на самый верх боцман Графчев…

На «Славе» не было никаких инцидентов, и все обошлось благополучно. Команда не пустила к себе на борт немецких агитаторов, заставив их уйти под угрозой открытия огня.

На «Павла I» успели проникнуть агитаторы. Когда они увидели, что команда корабля настроена очень спокойно и им с ней ничего не сделать, то потребовали помощи от «Андрея». Их приходу на корабль воспротивился вахтенный офицер лейтенант Ланге (Владимир Карлович), и прибывшие матросы, подзадориваемые агитаторами, подняли офицера на штыки. Выскочивший на шум старший офицер, старший лейтенант Яновский (В. А.) пытался остановить самосуд, но был жестоко избит прикладами и сброшен на лед. Затем на корабле совершено было еще несколько убийств, руководимых кочегаром Руденком, наносившим удары кувалдой, подкрадываясь сзади к своим жертвам. Так погибли лейтенант Савинский (Н. Н.), мичман Булич (П. А.) и Шиманский (М. R).

Очень неспокойно было на «Петропавловском», где команде все время приходилось бороться с агитаторами, успевшими также проникнуть на корабль. Особенно острую форму это приняло 4 марта, что было ликвидировано лишь с приездом на корабль, прямо с вокзала, депутата Родичева.

Вначале команда хотела выкинуть красный флаг, но начальник 1-й бригады, имевший свой флаг на корабле, этого не разрешил, и ему помогли в том офицеры.

Вообще эксцессы были на всех тех кораблях, куда удалось пробраться агитаторам. Особенно много было убито офицеров на 5-м дивизионе эскадронных миноносцев.

Эскадронным миноносцем «Уссуриец» командовал капитан 2-го ранга Поливанов (М. М.). Командир «Гайдамака» капитан 2-го ранга Политковский (С. С.) отправил мичмана

Биттенбиндера (Г. В.) предупредить командира «Уссурийца» о состоявшемся уже отречении государя. Мичман подошел в тот момент, когда капитан 2-го ранга Поливанов вступил в борьбу с напавшим на него матросом, и ударом кулака сшиб последнего с ног. Матрос завопил о помощи. Команда «Гайдамака» повернула пулемет, бывший наготове, так как в этот день ожидался налет аэропланов, и открыла огонь. Из одиннадцати выпущенных пуль семь попали в Биттенбиндера. Когда к нему подбежали его матросы, он сказал, что, кажется, ранен, и тут же упал. С «Гайдамака» потребовали носилки, и перенесенный на миноносец он через два часа умер, страшно мучаясь от раны в живот. Команда «Гайдамака», любившая своего офицера, сильно горевала о случайной жертве и устроила ему торжественные похороны. Команда «Уссурийца» тем временем успела расправиться со своим командиром и выскочившим к нему на помощь старшим инженер-механиком, старшим лейтенантом Плешковым (А. Н.).

Когда через несколько дней вдова М. М. Поливанова (урожденная Фигнер) собиралась похоронить своего мужа, то к ней на квартиру явилась депутация от команды с изъявлением сожаления о случившемся и просила как милости в знак их раскаяния, разрешить и им присутствовать на похоронах. Вдове ничего не оставалось делать, как согласиться. Матросы действительно явились на похороны, но вместо того, чтобы отдать последний долг уважения телу погибшего офицера, они позволили себе вновь надругаться над ним, вывалив его из гроба и перевернув паникадила… Вдове пришлось три раза одевать тело мужа, которое три раза матросы раздевали.

Около 10 часов вечера произошли убийства офицеров в дивизии траления.

Командир тральщика «Взрыв» капитан 2-го ранга Гильтебрандт (Кирилл Платонович) был убит в тот момент, когда, разъяснив команде официальное сообщение о событиях в Петрограде, спускался вместе с командой вниз. Убит не своей командой, а выстрелом с берега, произведенным германским наемником. Труп был перенесен писарями в морской госпиталь. На этом же тральщике был ранен двумя пулями мичман Колен, успевший скрыться вовремя вниз.

При таких же обстоятельствах были убиты: командир тральщика № 2 капитан 2-го ранга барон Майдель (Христиан Гвидович), командиры тральщиков «Ретивый» лейтенант Репнинский (Антон Николаевич) и мичман Чайковский (Д. М.) и «Минреп» лейтенант Бойе-аф-Геннес (А. Г.); командир тральщика № 218 старший лейтенант Львов (Л. К.). Тяжело ранен командир тральщика «Рьяный» старший лейтенант Кулибин (В. Н.) машинистом с «Ретивого» Корюкиным, который был сам убит одной из рикошетировавших пуль, выпущенных в офицера.

Командир «Ретивого» и его офицер были убиты тем же Корюкиным.

Корюкин вместе с Казировым были похоронены как жертвы революции, в красных гробах, в городе Гельсингфорсе. В 1925 году большевики вырыли тела и увезли в Петербург для погребения на Марсовом поле.

На сторожевом дивизионе погиб командир эскадренного миноносца «Меткий» старший лейтенант Витт тоже от пули, выпущенной с берега…

В городе были убиты толпой рабочих случайно встреченные на улице штабс-капитан по адмиралтейству Попов (П. А.), подпоручик Бяков и прапорщик Гепферт. Выехавший на Скатудцен[8] на выстрелы Гельсингфорсский полицмейстер полковник Вальмквист был ранен в руку матросами и вынужден был возвратиться обратно.

Эти массовые убийства вынудили командующего флотом войти в сношения с образовавшимся в порту Исполнительным комитетом солдатских, матросских и рабочих депутатов Свеаборгского порта. На «Кречет» прибыли депутаты во главе с машинистом линейного корабля «Полтава» Сакманом около 9 часов вечера 3 марта, который и вступил по прямому проводу в переговоры с Керенским.

Исполнительный комитет обещал адмиралу Непенину сделать все от него зависящее, приложив весь свой авторитет для спасения офицерского состава.

Следует заметить, что члены этого комитета, несмотря на целый ряд серьезных противодействий, сделали все от них зависящее и, пожалуй, большего бы сделать и не могли. Жизнь в этот вечер на «Кречете» успокоилась лишь к утру. Вице-адмирал Непенин был в беспрерывных переговорах с Петроградом. Около полуночи немецкими наемниками была нарушена телефонная связь морской централи, однако вскоре ее удалось наладить.

Положение требовало принятия срочных решительных мер, тем более что половина членов самого Исполнительного комитета выражала полное доверие командующему флотом, а другая, наоборот, подстрекаемая немецкими агентами, подыскивала ему заместителя и притом такого, которым можно было бы помыкать как угодно.

Наутро эти искания вылились в определенную форму благодаря указаниям, данным штаб-офицером при командующем флотом капитаном 2-го ранга Муравьевым, вошедшим в тесный контакт, из личных, конечно, выгод, с некоторыми членами Исполнительного комитета. Непенин долго говорил в командной палубе с депутатами, которые, пережевывая все время одно и то же на разные лады, не давали ему и без того душевно и физически уставшему за истекший день покоя.

Требования, предъявленные депутатами, в общем были пустяковые и сводились к тому, чтобы низшим чинам говорилось на «вы», а не на «ты», дали бы им большую свободу, разрешив курить на улицах и пр.

Переговоры Сакмана с Керенским свелись к тому, что последний, прося матросов успокоиться и прекратить разгромы флота, нужного свободной России, обещал прислать