Стоя на цыпочках, Джинни так же уверенно целовала его в ответ. Ей казалось забавным, что Доминик полагает себя экспертом в вопросах несправедливости. Пусть посмотрит на нее — женщину, не способную наслаждаться близостью без заранее заготовленного плана отступления. Яд недоверия, которым отравил Джинни отец, сделал ее эмоциональной калекой, обрек на пустые связи, вынудил заранее отказаться от материнства. Ей повезло со случайной беременностью, но перспектива одинокой старости не превратилась во что‑то более оптимистичное. Ребенка будут воспитывать другие люди, а Джинни останутся только воспоминания о том количестве любви, интимности и счастья, которое они с Домиником сумеют наскрести за два с половиной года. Это давало ей как повод надеяться на лучшее, так и злость на не подвластные ее воле обстоятельства.

Захваченные каждый своими переживаниями, в первые моменты Джинни и Доминик не целовались, а боролись за превосходство, пока он не озадачил невесту внезапным переходом от ярости к нежности. Руки принца гладили ее спину, губы уводили от злости и горечи туда, где бережная мягкость прикосновений выдавала истинные чувства. Нравилось им это или нет, они учились любить друг друга, и времени на это было отпущено совсем немного. Джинни жаждала взять от короткой любви все — взаимное тепло, ощущение защищенности, общие секреты и мечты, но понятия не имела, как это сделать.

Доминику потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от Джинни. Никогда раньше он не испытывал ни к кому таких чувств, но в этом заключалась проблема. Всю жизнь принц сознательно избегал подобного опыта — не потому, что еще не встречал никого похожего на Джинни, а потому, что ему всегда хватало сил сопротивляться соблазну.

Прервав поцелуй, он почувствовал не сожаление, а презрение к себе. Доминик не желал того, что предлагала Джинни. И понимал, что, если они не прекратят эту глупую игру, его нечаянная невеста выйдет из нее с разбитым сердцем.

— Я очень устал. Увидимся утром. — Он повернулся и ушел в свою спальню, обещая себе, что больше не допустит ничего подобного этому поцелую.

На следующий день они не увиделись. Доминик покинул апартаменты до завтрака и вернулся поздно вечером, пропустив ужин. Тактика показалась ему действенной, и он решил придерживаться ее впредь.

Сначала Джинни дожидалась его возвращения на софе в гостиной. Входя, принц едва удостаивал невесту взглядом.

— День был долгим. Мне не терпится принять душ и лечь спать.

Скоро она перестала его ждать.

В течение двух недель Доминик умудрялся не оставаться с Джинни наедине и ненавязчиво держать дистанцию на публике, но все же не мог не заметить, что в ее сумасшедшей головке созревает какой‑то план. Каждый раз, когда они оказывались хотя бы в метре друг от друга, Джинни одаривала его такой лучезарной улыбкой, что на несколько секунд выбивала из колеи. Сколько бы принц ни напоминал себе, что должен оставаться сильным, сверхчеловеком он не был. Он понимал: если ничего не придумать, скоро они начнут разговаривать снова. Или целоваться. И тогда Джинни опять поймет все неправильно.

Приезд подружек невесты за неделю до свадьбы принес Доминику облегчение. Джессика и Молли преподавали, не могли выбраться раньше, чем начались школьные каникулы. Доминик вежливо улыбнулся, когда Джинни представила ему подруг, пожал руки и напомнил, что уже знакомился с ними во время посещения школы.

— Мы вас запомнили, но сомневались, что вы запомнили нас, — засмеялась Молли.

— Я постоянно встречаюсь с подданными, часть моей работы заключается в том, чтобы уделять им персональное внимание. Меня учили не забывать имена и лица.

Джессика покивала с мудрым видом, словно его проблемы были ей понятны и небезразличны. По выражению лица Джинни принц догадался, что она прокручивает его слова в голове и сравнивает с тем, что он говорил ей раньше. Это его обрадовало. Если она хотела действительно стать частью его мира, ей следовало усвоить, что не может быть ничего выше интересов страны. Жена всегда на втором месте, особенно в их случае. Бог свидетель, Доминик попробовал проторить дорогу к личным отношениям с Джинни, но попытка выявила слишком много побочных эффектов.

Он извинился за то, что должен торопиться в офис. Голос Молли остановил его на полпути к дверям.

— Если вы стесняетесь поцеловать Джинни на прощание при нас, мы отвернемся.

Доминик бросил вопросительный взгляд на невесту. Джинни приподняла бровь и чуть скривила губы, как всегда, когда ей нечего было ответить. Стало очевидно: она не предупредила подруг, что ее свадьба, по сути, фиктивна. Это было одновременно и хорошо, и плохо. С одной стороны, можно не бояться, что кто‑то из девушек проговорится об истинном положении дел. С другой — теперь жених с невестой должны были придерживаться своих ролей и перед ближним кругом.

Принц подошел к Джинни, положил руки ей на плечи. Он собирался чмокнуть ее в щечку, но решил, что это не сработает. На мгновение прижал губы к ее губам, быстро отстранился и вышел из комнаты. Выражение лица Джинни, когда он прервал поцелуй, преследовало его как укоризненный призрак. Она смирилась, вернулась в игру — к фальшивым поцелуям и редким разговорам на отвлеченные темы наедине. По его инициативе они почти не виделись в течение двух недель, но Джинни не дулась и не устраивала истерик. Доминик смутно помнил, что так его мать манипулировала отцом.

Он покачал головой, удивляясь, откуда взялись эти воспоминания. Королева не была манипулятором — отец так любил жену, что становился пластилиновым в ее руках. Когда она заболела и умерла, мир короля рухнул. Доминик не беспокоился, что нечто подобное произойдет с ним и Джинни. Он был сильнее отца — всегда делал что должно, всегда умел взять себя в руки, когда возникала необходимость. Но сейчас ему требовалось устроить шоу для гостей невесты, поэтому он попросил ассистента организовать праздничный ужин.

Известие, что Доминик приглашает всех дам поужинать, застало Джинни врасплох. Две недели он игнорировал ее, а тут вдруг снова решил проявить внимание и заботу. Она бы вздохнула с облегчением, если бы не стояла рядом с Молли и Джессикой, с которых снимали мерки для платьев.

— Так ты выбрала свадебное платье, не посоветовавшись с нами? — добродушно подколола ее Молли.

— Я хотела, но ткань надо было заказать заранее.

— Что‑то особенное? — заинтересовалась Джессика.

— Просто качественный шелк.

— Ты только послушай ее! — Молли подтолкнула Джинни плечом. — До свадьбы еще целая неделя, а она уже ведет себя как принцесса.

— Ничего подобного!

— Это не плохо. — Джессика наконец‑то освободилась из рук портнихи, которая собрала чемоданчик и вышла. — Мне кажется, не очень‑то легко привыкнуть к положению самой влиятельной женщины в стране.

— Это я самая влиятельная? Не смешите меня.

— А что? — Молли упала в кресло. — Мать Доминика мертва, сестер нет. Его отец не заводит любовниц, а брат меняет их как перчатки. Ты — единственная девочка с постоянной позицией в этом мужском клубе.