Лодовико впился глазами в нижнюю часть ее тела, словно оценивая стати лошади. Беатриче смутилась. Наконец он поднял глаза.

— Я чувствую себя почти что насильником, — с легким смешком, который обидел Беатриче, промолвил Лодовико.

Он не должен смеяться над ней! Разве не он только что говорил о долге? Разве не ей предстояло родить ему сына? Зачать здорового и сильного младенца — разве над этим можно шутить?

Беатриче чувствовала, что, выскажи она Лодовико то, что накипело на душе, он сразу перестал бы насмехаться над нею и называть ее деткой. «Когда он научится видеть во мне женщину, — подумала Беатриче, — тогда и полюбит». Однако смутные детские страхи мешали ей прямо выразить свои чувства. Беатриче зажмурилась, чувствуя, как в глазах закипают слезы. Она злилась на себя — теперь Лодовико точно решит, будто она плачет от страха.

— Что ж, пора, — прошептал он.

Ни вымолвив ни слова больше, Лодовико взобрался сверху и раздвинул ей бедра — Беатриче почувствовала, как воздух холодит ее сокровенные места. Ей захотелось сжать ноги, не дать ему проникнуть внутрь, но, если она посмеет не подчиниться, Лодовико непременно расскажет об этом феррарскому посланнику и ее матери, а мать напишет отцу. Этого никак нельзя допустить — нельзя, чтобы вся Италия узнала, что испуганная маленькая девственница отказала законному супругу в его законном праве в первую брачную ночь. Поэтому Беатриче лежала тихо, словно мертвая, и ждала.

Лодовико медленно ввел в нее свою штуку — Беатриче показалось, что волшебным образом часть его тела превратилась в раскаленную кочергу или другой пыточный инструмент из древних времен. Из груди ее едва не вырвался крик, но Лодовико, предвидя это, зажал рот Беатриче ладонью и продолжал двигаться взад-вперед, обжигая ее внутренности адской болью. Слезы градом катились по лицу Беатриче. Когда это кончится? Почему он мучает ее, вместо того чтобы заботиться и баловать, как обещал?

Беатриче лежала ни жива ни мертва. Она вдыхала запахи его ладони и спрашивала себя, что случится скорее: она умрет от боли или задохнется? С закрытыми глазами Лодовико двигался на ней, сосредоточенный и молчаливый, словно решая некую мучительную задачу. Наконец, зажмурив веки, он громко всхлипнул, словно взбрыкнувший жеребец, и толчки прекратились. Боль, однако, не оставила Беатриче. Тут он в последний раз дернулся, застонал и, снова причинив Беатриче боль, вышел из нее и откинулся на спину.

Беатриче была ошарашена. Неужели всю последующую жизнь ей придется выносить эту пытку? Видимо, ее влагалище устроено неправильно. Некоторые женщины уверяют, что им нравится заниматься этим, и среди них ее собственная сестра! Наверное, Изабелла специально обманывала Беатриче, утверждая, что занятия любовью приносят наслаждение, тогда как на самом деле нет ничего чудовищнее! Неужели она хотела посмеяться над неопытностью младшей сестры? Что теперь делать? Утром попросить герцогиню Леонору отослать свою непутевую дочь в монастырь? Вскочить на подаренного жеребца цвета корицы и ускакать куда глаза глядят?

Внезапно Лодовико прервал ее размышления — тыльной стороной ладони он провел по влажным щекам жены.

— Со временем станет легче. В следующий раз будет уже не так больно, а потом боль и вовсе уйдет. Спустя какое-то время женщины обычно начинают желать этого, как, впрочем, и мужчины.

— Я разочаровала вас? — глотая слезы, прошептала Беатриче.

— Мы должны зачать здоровых сыновей. Если вы подарите мне наследников, я сделаю вас королевой. Я буду приходить всякий раз, как маэстро Амброджо прочтет по звездам, что время благоприятно для зачатия. Ваш долг — принимать меня без возражений. В остальное время вы можете заниматься всем, чем пожелаете, заказывать любые безделушки или деликатесы. На людях я буду оказывать вам положенные знаки уважения. Я готов баловать вас драгоценностями, развлечениями и прочими удовольствиями, которые можно купить за деньги. У вас не будет повода жаловаться семье на плохое обращение… Ты поняла меня, детка?

«Я не детка!» — захотелось крикнуть Беатриче, но, пока она набиралась храбрости, Лодовико ушел, а она осталась лежать одна на громадной кровати, чувствуя, как его семя и ее собственная кровь медленно вытекают на чистые простыни.

Беатриче слушала, как шаги замирают в отдалении. В руках придворные Лодовико уносили триумфальное свидетельство того, что союз между двумя славными домами заключен, а Италия их отцов снова спасена.

— Ванна готова, — услышала Беатриче голос Леоноры. — Лодовико отбыл в Милан, чтобы подготовиться к празднествам. Одевайся. Мессир Галеазз согласился показать нам здешние охотничьи угодья.

Герцогине Леоноре не требовался ответ. Она не из тех матерей, что потакают капризам дочек. Родители верили, что с самого первого дня жизни в качестве замужней дамы их дочь будет вести себя с подобающим ее положению достоинством, хотя только вчера они относились к ней как к неразумному ребенку.

Она подождала, пока все выйдут из комнаты, и только тогда отвела взор от снежного пейзажа за окном, а затем упала на еще теплые простыни. Рыдания, которые Беатриче мужественно сдерживала, когда ночью Лодовико, повинуясь зову долга, лишил ее девственности, а затем бросил в темноте одну, подступили к горлу и выплеснулись наружу.

Ах, какая же она глупая, что вышла замуж за человека, который считает ее безответным ребенком! Что хорошего ждет ее в Милане? Не окажутся ли ее дети, если им суждено появиться на свет, отвергнутыми и забытыми рядом с детьми Лодовико от Цецилии Галлерани? Нет, не может быть, каким бы развращенным ни был миланский двор, незаконнорожденному никогда не возвыситься до рожденного в законном браке! Хотя, кто знает, в том странном мире, где Беатриче делала свои первые шаги, все могло статься.

Она ощущала себя обманутой. Несомненно, такой же маленькой глупышкой она выглядела в глазах остальных. Впрочем, разве не бывало, чтобы малые и убогие становились в итоге мудрыми и знающими? Разве уста глупцов никогда не изрекали истину, которую прочие боялись вымолвить? Пусть Лодовико, как и все в Италии, считает ее маленькой и глупой, но иногда те, кто кажутся глупцами, на самом деле оказываются мудрее и предусмотрительнее умников.

Беатриче вытерла лицо одеялом. Она не должна поддаваться мрачным мыслям, которые способны повергнуть душу в хаос. Официально она — герцогиня Бари (как это странно — вряд ли ей когда-нибудь доведется увидеть этот маленький портовый городишко на Адриатике!) и жена могущественного миланского регента. От нее ждут подобающего поведения. В Милане, где она окажется через несколько дней и снова встретится с Лодовико, все глаза будут обращены только к ней.

Постепенно Беатриче успокоилась. После ванны она почувствовала, что готова к предстоящим испытаниям. Она будет вести себя безупречно, даже если ей предстоит сносить пренебрежение собственного мужа. Она готова копировать каждое движение и жест Изабеллы, чтобы вызвать восхищение и одобрение тех, кто придет полюбоваться на этот фарс, именуемый свадьбой, словно на травлю лисицы гончими. Всему свое время. Беатриче будет терпеливо ждать и когда-нибудь покажет им всем, из какого теста слеплена эта маленькая глупышка.