спина оказалась обращена к главному входу. В большинстве случаев, когда мы выбирались в люди с достаточным количеством охраны, он садился именно так. Дамиан вновь ютился под столом, у наших ног. Как и в прошлом пабе, Дев не стал возражать, что сидит спиной к двери, потому что так он мог держать за руку Натэниэла. Однако он смотрел в зеркало, висевшее над нашим столом, и я поняла, что в нем ему виден весь зал, в том числе и дверь. Я попыталась вспомнить, было ли зеркало в прошлом пабе, но если оно и было, то слишком маленькое, чтобы я его заметила. Итан вытянул короткую соломинку, поэтому должен был сесть рядом с Девом, и он также использовал зеркало для обзора. В общем-то, совсем ужасных посадочных мест тут не было. Джейк и Каазим выбрали хороший столик. Эдуард сел рядом с Каазимом, чтобы было удобнее участвовать в беседе, рядом расположились Никки и Домино. На другом конце стола, прямо напротив меня, расположились Нолан с Фланнери. Сперва я подумала, что их места неудачны, потому что их спины смотрели на бар и кухонную зону, но перед ними оказалось одно огромное зеркало, которое висело на стене. У всех были довольно удачные места: помещение просматривалось либо через зеркало, либо напрямую.

Официантка приняла заказ на напитки. Я взяла себе колу и стакан воды, потому что, очевидно, поддержание водного баланса в организме поможет справиться с недомоганием от смены часовых поясов, ведь частью проблемы был дефицит воды, ну, или так мне сказал Эдуард. По совету Нолана большинство из нас заказали себе рагу из говядины в Гиннесе. Многие ребята к мясу взяли и сам Гиннес, либо какой-то другой местный сорт пива или эль. Натэниэл был единственным, кто взял себе воду — даже Эдуард не отказал себе в местном стауте[19], который порекомендовал Фланнери.

Официантка положила передо мной пару маленьких бесполезных салфеток, прежде чем поставить на одну из них мою воду, однако заколебалась перед тем, как поставить колу на вторую, и я заметила, что на салфетке было что-то написано. Сообщение было аккуратно написано печатными буквами и гласило: «Женский туалет, пять минут».

Я с трудом подавила в себе желание посмотреть на официантку, выдав при этом свою реакцию. У нее были среднестатистические каштановые волосы, убранные в свободный конский хвост, темно-карие глаза и бледное лицо. Она либо нуждалась в небольшом макияже, либо была бледна по какой-то другой причине. Это она встретит меня в туалете? Была ли она информатором? Она напугана? В этом причина ее бледности?

Натэниэл с Девом заметили салфетку. Возможно, что и Джейк тоже, но он этого никак не показал. Я старалась вести себя так же естественно, как Джейк с Каазимом, но знала, что не дотягиваю. Я даже не была уверена, что мне удалось сохранить невозмутимость на уровне Натэниэла. Как ни странно, Дев тоже оказался на высоте.

Официантка поставила напиток на салфетку, и почти мгновенно влага начала смазывать запись. Больше официантка на меня не смотрела, а просто продолжила расставлять другие напитки. Я проверила время на своих часах и засекла пятиминутный интервал. Я должна пойти одна, или другие тоже получили записку вместе с напитками? Была куча причин, почему мне плохо давалась работа под прикрытием. Подобные штуки заставляют меня нервничать и совать нос куда не следует.

Эдуард поднялся с места первым, хотя чтобы выбраться из-за стола ему пришлось заставить других подвинуться. Он не стал объявлять, что идет в туалет — это казалось логичным. Будь с нами Магда или Фортуна, мы бы проделали эту девчачью фишку, когда девочки ни за что не идут в туалет по одиночке, и у меня была бы с собой охрана, но, поскольку я была единственной девушкой, это выглядело как-то неловко. Следующим поднялся Фланнери.

Через четыре минуты я извинилась и встала из-за стола, чтобы встретиться с нашей таинственной незнакомкой. Дев начал подниматься, но Никки опередил его. Он следовал за мной, словно тень, не извиняясь за то, что охраняет меня. Вот вам и секретность.

Туалеты располагались в узком коридоре, в конце которого имелся еще один выход. Мы с Никки начали обсуждать, стоит ли ему зайти первым и проверить помещение, но приоткрылась дверь, из-за которой Эдуард жестом велел нам двоим войти. Фланнери уже стоял в туалете, прислонившись к раковинам, и выглядел не слишком довольным. Как только за нами закрылась дверь, он дал понять, почему.

— Им нельзя доверять, Форрестер. Вот почему их не было на прошлой встрече.

— Если они — звери ее зова, то должны знать о местных вампирах больше, чем кто-либо, кого мы опрашивали до сих пор, — возразил Эдуард.

— О чем речь? — не поняла я.

— О местных Шелки.

— Роаны по-ирландски, — поправил Фланнери.

— Роаны, Шелки, как бы там не было, кто они? — спросил Никки.

— Люди-тюлени, — ответила я.

— В смысле, вертюлени? — уточнил он.

— Нет, они скорее как клановые тигры — рождены тюленями, а не жертвы нападения, — пояснила я.

— А еще они привязаны к Мастеру вампиров Ирландии, — добавил Фланнери. — Они могут дать нам информацию, но могут и шпионить для нее. До тех пор, пока мы не будем уверены, что это не она стоит за смертями в Дублине, стоит относиться к ней, как к главной подозреваемой и той, кто стоит за всем этим.

— А чего ты внезапно противишься общению с другим сверхъестественным существом? — поинтересовалась я.

— Потому что тетушка Ним предупредила меня, что Роаны до ужаса боятся своего Мастера, и сделают все, что она прикажет. Если они подведут ее, она будет пытать или просто убьет их. Если это цена за неповиновение ей, то им нельзя доверять, Блейк.

— Или это дает более вескую причину доверять им, — возразила я.

В дверь тихо постучали и в туалет заглянула наша каштановолосая официантка, словно проверяя, на месте ли мы все. Она казалась еще бледнее, чем прежде, и была напугана. Была ли она девой-тюленем из легенд? Следующим в дверях показался мужчина. Он был ненамного выше меня — ростом примерно с Морта, но явно коренастее, словно при должном старании мог накачать хорошую мышечную массу. У него были прямые черные волосы, достаточно длинные для того, чтобы он мог заправить их за уши, проведя по ним рукой. Глаза у него были большими, черными — настоящего черного цвета, и из-за радужки невозможно было сказать, имелся ли в середине этой идеальной жидкой черноты зрачок. Глаза доминировали на его лице, как и у Натэниэла,