Когда мы завернули за угол и, наконец, увидели машину, Натэниэл качнул моей рукой, держа ее в своей, и заметил:

— Даже если бы ты просто сказала, что Тед хорош в работе под прикрытием, я бы тебе поверил, но вау.

Я посмотрела вдоль мощеной булыжником улицы, где Эдуард и Нолан ждали нас возле тачки. Эдуард прислонился к машине, а его кремовая ковбойская шляпа была надвинута на лицо так, словно он дремал. Одну ногу он согнул, и подошва его ковбойского сапога упиралась в автомобиль. Его маршальская куртка была расстегнута достаточно, чтобы заметить белую рубашку на пуговицах под ней. Обычно он предпочитал военные штаны и походные ботинки, не предназначенные для верховой езды, но, если не считать куртку, сейчас он выглядел так, словно только что вернулся с кастинга в основной состав вестерна.

— Он и так под прикрытием, — сказала я. — Притворяется Тедом Форрестером, славным малым.

Никки кивнул:

— Он изображает того, кем, по мнению иностранцев, являются все американцы: ковбоя. Они увидят стереотип и не станут выискивать под ним его настоящего.

Натэниэл посмотрел на нас по очереди:

— То есть, он прячется, не прячась?

— Вроде того, — подтвердила я.

Из-за джипа вышел Нолан, весь в черном. Он вылез из униформы, которую настоятельно рекомендовали спецподразделениям, и был облачен в военные штаны, сапоги и черную ветровку, но все равно выглядел, как чертов вояка. Частично из-за выбора одежды, но в то же время это ощущение создавала его манера держаться. Он был настороже, в то время как Эдуард едва ли не спал.

— Нолан не меняется независимо от того, во что он одет, — заметил Натэниэл.

— А Тед меняется, как хамелеон. Просто ты редко видел, как он это проделывает, потому что рядом со мной он предпочитает быть самим собой.

— А где Джейк и Каазим? — спросил Дев.

— Узнаем у Теда с Ноланом, — ответила я.

Когда мы подошли ближе, Тед отлепился от автомобиля и пошел к нам. Он улыбался своей лучшей и гостеприимнейшей из улыбок. Казалось, даже его глаза стали теплее, словно он сам верил своей улыбке. Когда Эдуард подался в секретную службу, мир потерял пугающе талантливого актера.

— Джейкоб занимает для нас столик в ресторане, который, по словам Нолана, позволит нам ознакомиться с ирландской кухней.

— Звучит неплохо, — заметил Никки. Я перевела взгляд с одного парня на другого.

— Может, узнаю новый рецепт, который смогу повторить дома, — добавил Натэниэл.

— Конечно, и Никки сказал, что пара часов сна после еды помогут мне прийти в себя после смены часовых поясов.

— У тебя с этим проблемы? — уточнил Нолан.

— Она раздражительнее обычного, — пояснил Дев.

Запрокинув голову назад, Эдуард заржал так, что даже его лицо осветилось:

— Раздражительнее, но никто еще не истекает кровью и не умер? — И снова захохотал. Я начала подозревать, что это не было частью закоса под Теда, а он просто искренне веселился. Нолан начал посмеиваться вместе с ним.

Я посмотрела на них с каменным лицом и заметила:

— Фланнери больше не с нами, да?

Нолан прекратил смеяться и уставился на меня. Эдуард же заржал пуще прежнего. Остальным ребятам удалось сохранить спокойствие.

— Либо он, либо мы, — сказал Никки.

Эдуард гоготал так надрывно, что у него потекли слезы, а Нолан спросил:

— Где Фланнери?

Стало бы еще веселее, если бы в этот момент позади нас из-за угла не вышел Фланнери. Нолан нахмурился:

— Это не было смешно.

— Нет, было, — возразила я.

Эдуард только кивнул — его смех так разошелся, что ему пришлось прислониться к автомобилю. Остальные ребята держались, пока Фланнери не спросил:

— Над чем хихикаем? — И тогда мы все покатились со смеху.

51

Отсмеявшись, Эдуард подошел ко мне и обнял, чего практически никогда не делал. Он даже извинился за то, что ржал надо мной, что делал еще реже. В процессе всех этих немыслимых обнимашек-извиняшек, он успел прошептать:

— Местный информатор хочет поговорить.

Я сделала вид, что ничего особенного не произошло, и, отстранившись, поинтересовалась:

— Ну и где там эта изумительная ирландская стряпня?

Он усмехнулся очень по-тедовски и ответил:

— В пабе.

Я уставилась на него, предполагая, что это какая-то ирландская версия игры в ковбоя. Пабы и выпивка — это так по-ирландски, верно? Господи, надеюсь, нет, потому что, будучи трезвенницей, я давно поняла, что пьяные люди не настолько обаятельны, как им кажется, и время они проводят не так здорово, как им помнится. Изредка я выпивала ради Жан-Клода, потому что через меня он мог ощущать вкус еды, вина и прочих жидкостей. Это была одна из стандартных фишек человека-слуги: вы могли ощутить вкус пищи, которую не ели столетиями. В отличие от него, я никогда не была винным снобом, но научилась ценить некоторые сорта.

Паб был сплошь отделан темным деревом, как и предыдущий, но в этом столики располагались ближе друг к другу, и потому он больше походил на бары у нас дома. Казалось, хозяин заведения нацелился делать деньги на всех притиснутых друг к другу столиках. На самом деле, паб был забит настолько, что если бы Джейк и Каазим не прибыли заранее, заняв столик в углу, мы бы ни за что не уселись все вместе, а может, вообще бы не сели.

Обычно я не люблю шум и толпу, но сегодня это создавало приятный контраст пустому пабу, в который нас сводил Фланнери. Этот был настоящим, а тот, другой, казался декорацией к обстряпыванию вещей, которые не имели никакого отношения к еде или выпивке.

В тусовке полицейских и ветеранов войны всегда наступает момент, когда никто не желает садиться спиной к дверям, но в большой компании нет способа этого избежать. Джейк и Каазим пришли первыми, поэтому с их мест открывался прекрасный обзор, и у них была прочная стена за спинами. Я надеялась, что они предложат мне сесть рядом с собой — я ведь была королевой и все такое, ну, или собиралась ей стать, — но Джейк поднялся и сделал вид, что целует меня в щеку в качестве приветствия, чего никогда прежде не делал, и воспользовался этим, чтобы прошептать:

— Тебе необходимо сесть там, где ты с легкостью сможешь встать.

Я чертовски устала ото всей этой секретности, но кивнула, улыбнулась и согласилась. В итоге я села в конце стола, частично спиной к залу, но боковым зрением я хотя бы могла видеть оттуда главный вход, а бар с дверью в кухонную зону находились прямо передо мной. Натэниэл сел рядом со мной, на углу стола, и его