Резким движением она легла на борт своей лодочки,переворачивая утлую скорлупку. Братья что-то закричали ей, вёслами помогаяпарусу, мчавшему их вперед, но Бёдвильд уже не слышала. Зелёная морская водахлынула ей в уши. Венок сорвался с головы, и, обгоняя её, отправился вниз,вниз, на далёкое тёмное дно…

Хлёд сказал:

– У неё что-то было на голове, такое блестящее. Я неразглядел. А ты?

Он сидел на корме рядом с Эскхере, сбросив мокрую одежду изакутавшись в запасной парус. Бёдвильд лежала у него в ногах и неподвижносмотрела в синее небо. Ременный пояс стягивал за спиной её локти. Хлёдупришлось нырнуть за нею так глубоко, как он никогда ещё не нырял.

Бёдвильд не пошевелилась даже тогда, когда лодка причалила иНидуд с Рандвером заглянули через борт.

– Зачем ты её связал? – недовольно спросил конунг,обращаясь к старшему сыну. – И не лучше ли было бы прикрыть парусом её, ане себя?

Хлёд обиделся:

– Она удирала от нас, как ведьма, оседлавшая кита! Акогда мы настигли её возле Трех Братьев, она кинулась в воду! Вот я её исвязал, а не укрыл потому, что она этого не стоит!

Рандвер нахмурил светлые брови.

– Это моя невеста, и я не хотел бы, чтобы она заболела…

Хлёд огрызнулся:

– Тебе невеста, а мне сестра! И я имею право еёнаказать, а ты не имеешь!

Он успел уже позабыть, как сам только что отказывался отродства. Рандвер промолчал: не дело мужу спорить с неразумным юнцом. Он поднялБёдвильд на руки и вынес на берег. И там, встав на колени, распутал ремни на еёруках и ногах… Хмель повылетел у него из головы, и он дорого дал бы за то,чтобы прожить вчерашний вечер ещё раз. Он помог ей подняться и восхищенносказал:

– Нидуд, как красива твоя дочь! И мне нравится, что уэтого цветка есть шипы. Если бы я уже не попросил у тебя Бёдвильд, Нидудконунг, я бы сделал это сейчас!

Нидуд расхохотался.

– Рандвер, ты настоящий орел! Однако я другое хочусейчас тебе предложить и думаю, что это дело отгонит от тебя скуку. Помнишь, яобещал тебе подумать о приданом для Бёдвильд? Посмотри-ка на ту скалу, стоящуюв море: мы называем её островом Севарстёд. Я тебе там кое-что покажу, и тыубедишься, что мне поистине ничего не жаль для Бёдвильд и для тебя.

Лодку, в которой приехали близнецы, перевернули вверх дном,выливая воду. А из корабельного сарая вытащили другую – всю в замысловатойрезьбе.

Они отправились на остров вдвоём: Нидуд первый посмеялся бынад вздумавшим опасаться хромого и беспомощного кузнеца. А перед тем, какотплыть, Нидуд обернулся к Бёдвильд, стоявшей на берегу, и к воинам вокруг неё.Он сказал:

– Дайте Бёдвильд сухую одежду и одеяло. И пусть онадожидается нас взаперти.

Ветер был попутный – и вот уже каменная громада заслонилаполнеба. Привязав лодку, Рандвер сказал наполовину шутя:

– Куда мы попали, конунг? Если бы это не ты привёз менясюда, я бы решил, что меня хотят скормить злобному троллю, живущему в камне…

Задрав голову, он разглядывал нависшие утёсы, изглоданныетысячелетним прибоем. Нидуд сказал ему без улыбки:

– А у тебя, Рандвер, не только орлиные когти, но иглаза как у орла. Твоя правда, живет здесь в камне я сам не знаю кто, тролльили человек… Слышал ли ты когда-нибудь о кузнеце по имени Волюнд?

Рандвер ответил:

– Кто же не слышал о нём, творящем чудеса из золота ижелеза?

Нидуд указал пальцем наверх:

– Мы поднимемся по тропинке, и ты увидишь, правдивы лиэти рассказы. Там он с прошлого лета сидит у меня на цепи…

Рандвер помолчал некоторое время, потом пробормотал:

– Кто другой похвастался бы мне таким подвигом, Нидуд,я не сходя с места назвал бы его лжецом. Так это его ты хочешь мне подарить?

– Да, – сказал Нидуд. – Бёдвильд и тебе. Япрятал его здесь, ибо не хотел, чтобы о нём знали вокруг.

Рандвер сказал:

– Ты держал его на цепи, а я, пожалуй, прикажу выстроитьпрочную клетку…

Нидуд усмехнулся.

– Я уже позаботился о том, чтобы он не сбежал. Он неможет ходить, Рандвер, и только ползает на четвереньках. Цепь нужна мне большезатем, чтобы он не убил себя, бросившись со скалы.

Рандвер сказал:

– Так это совсем хорошо, Нидуд конунг! У меня будет нетолько кузнец, но и шут!

Они полезли по крутой каменистой тропе. И судьбе былоугодно, чтобы Рандвер поскользнулся на том самом месте, где в начале прошлоголета едва не сорвался сам Нидуд. И тоже только чудо удержало его на тропе…Мелкие камешки посыпались вниз, звонко отскакивая от гранитной стены. Рандверпромолвил, побледнев:

– Нехороший это знак, Нидуд конунг. Кто-топредостерегает меня…

Нидуд ответил со спокойной улыбкой:

– И меня, Рандвер, постигло здесь нечто подобное. И я,как ты, тоже готов был подумать, будто удача мне изменяет. Но потом я понял,что всё это сказки пугливых старух.

Молча поднялись они на самый верх… Заросшая мхом, стоялаперед ними хижина, прислонённая к каменному плечу скалы.

Бёдвильд лежала на мягкой соломе, закутанная в одеяло:мачеха Трюд повелела запереть её в конюшне. Высоко на крыше щебеталибеззаботные птицы, а лошади фыркали и вздыхали, неторопливо жуя свой корм. Былсреди них и конь Рандвера – белый, точно пояс из начищенного серебра…

Бёдвильд приподнялась, стянула с ног толстые шерстяные носкии перекусила зубами прочную нитку. Её взгляд скользнул под крышу, к стропилам,опиравшимся на сосновые столбы…

Рандвер вошёл в домик следом за Нидудом. И долго щурился,привыкая к полутьме. Потом разглядел Волюнда, сидевшего в углу, разгляделзмеившуюся цепь и сказал:

– Так это и есть, Нидуд, твой знаменитый кузнец? Ну истрашен же он, как я погляжу!

Нидуд ответил:

– И мы с тобой сделались бы не краше, если бы просиделицелую зиму в этой норе. Однако мне кажется, не больно ты веришь мне на слово,Рандвер. Сними с пальца любое кольцо и убедись, что я не солгал!

– А что! – сказал Рандвер. – Не откажусь!

На продымленную наковальню, звякнув, легло золотое кольцо свделанным в него розовым камнем. Нидуд снял с себя ремешок с ключом и разомкнулцепь.

Рандвер прошёлся по лачуге, осматриваясь. Походя наподдалногой глиняную плошку, в которой Волюнд подогревал себе еду. Плошка покатиласьпо неровному каменному полу, щербатясь и жалобно дребезжа. Нидуду не особенноэто понравилось… А Волюнд, как обычно, молчал.

– Вон там кольцо, – сказал ему Нидуд. И кузнецпополз к наковальне, опираясь на стиснутые кулаки. Звенели, волочась, егокандалы. И Рандвер весело смеялся, глядя, как он ползет. Потом, когда Волюндпринялся за работу, он сказал: