мог пойти на гору с Бхагаваном. Фрамджи пошёл за Бхагаваном на гору и высказал ему все свои горести: "Бхагаван, я в трудном положении. Я, фактически, даже не знаю, жива ли сейчас моя жена или нет." Бхагаван остановился, повернулся и какое-то время смотрел на него, а потом сказал: "Дальше они не пойдут. Бояться нечего. Защита есть всегда. Возвращайтесь спокойно." Фрамджи почувствовал, как с него, словно покров, спадает страх. Из глубины сердца вдруг поднялось: "Мастер!" Он был первым человеком, назвавшим Раману Махарши 'мастером'. С тех пор он стал часто повторять: "Мой мастер, мой мастер." Когда Фрамджи Дорабджи вернулся к семье, они были удивлены, потому что то, что с ним произошло, было поистине чудом. Его жена поправилась, и Фрамджи стал ездить к мастеру из далёкого Мумбая.

В 1942 году его бизнес удачно переехал в Ченнай. Он стал владельцем кинотеатра. Это давало ему свободу приезжать к Бхагавану в любое удобное время. В присутствии Бхагавана у него не было вопросов и сомнений. В его присутствии он чувствовал божественность здесь и сейчас. С тех пор, как он пришёл к Бхагавану, какое бы сомнение ни возникло, оно рассеивалось одним взглядом мастера. Либо кто-нибудь поднимал тот же вопрос, какой был у него, и Бхагаван отвечал на него. Так что, у него никогда не было необходимости задавать Бхагавану интеллектуальные вопросы. Он понял, что его путь это путь сдачи.

Он приезжал к Бхагавану в своей чёрной шапочке, которая являлась частью традиционного зороастрийского наряда, и простирался перед ним. В Индии, вероятно, под воздействием британцев, снимали шляпу перед человеком старшим по возрасту или выше по положению в обществе. Поэтому другие преданные говорили Фрамджи, что негоже простираться и сидеть перед Бхагаваном в головном уборе. Когда Бхагаван услышал это, он сказал: "По обычаю парсов, когда кто-либо хочет выразить почтение святому человеку, он должен оставаться в шляпе. Фамджи всё делает правильно." Фрамджи был удивлён: "Откуда Бхагаван это знает? Хотя несколько зороастрийцев уже стали его преданными, они никогда не обсуждали с ним свои обычаи и привычки."

Когда Фрамджи стал жить в Ченнае, один друг предложил продать ему большой участок земли со строениями по бросовой цене. Участок принадлежал вдове и продавался экстренно. Фрамджи хотел купить его, так как это должно было сделать его очень богатым. Однако ему захотелось, чтобы Бхагаван одобрил это. Он пошёл в ашрам и сел в присутствии Бхагавана, внутренне прося о наставлении. Через какое-то время один преданный задал Бхагавану вопрос. В процессе длинного ответа, Бхагаван посмотрел на Фрамджи и с улыбкой добавил: "Человек уже обременён прошлыми приобретениями. Зачем добавлять ещё? Это только увеличит его зависимость." Фрамджи отбросил идею о покупке собственности. Несколько лет спустя он узнал, что человек, который купил тот участок, столкнулся с нескончаемыми тяжбами.

Если К. К. Намбияр принёс камеру, которой он снимал Бхагавана, Фрамджи привозил для просмотра Бхагавану популярные духовные фильмы о таких святых, как Тикарам, Мира и Нанданар. С помощью другого преданного, у которого были проектор и экран, Фрамджи удалось показать Бхагавану эти фильмы ночью в обеденном зале. Мне повезло, я сидел рядом с Бхагаваном, когда он смотрел кино. Я помню, словно это было вчера, Бхагаван смеялся, всецело наслаждаясь смешными сценами, и лил слёзы экстаза, когда святые переживали духовную благодать. Но после окончания фильма в нём не осталось ни тени реакции. Это было прекрасным доказательством, что Бхагаван был совершенным зеркалом. Он полностью отражал то, что происходило перед ним. Когда с высоты прошедшего времени я размышляю над этим, я чувствую, как это помогло мне лучше понять истинное состояние джняни. И как в этом совершенном внутреннем состоянии джняни остаётся незатронутым происходящими вокруг него событиями!

Во время последних дней Бхагавана Фрамджи, как и все остальные, стоял в очереди получить даршан. Стоя перед Бхагаваном он пел стихи из Зенд Авесты, зороастрийского писания. Бхагаван повернулся к нему, улыбнулся и сказал: "Фрамджи, солнце не встаёт, а садится!" Фрамджи был удивлён, потому что священные стихи, которые он напевал на авестийском языке, были адресованы восходящему солнцу!

Однажды я спросил его: "Вы никогда не чувствовали противоречия, следуя Бхагавану, так как вы пришли из совершенно другой традиции?" Он ответил: "Никакого противоречия нет. Фактически, сущностные учения моей религии те же, что и у Бхагавана. Случай из День за Днём с Бхагаваном иллюстрирует это: 'Этим вечером после параяны пришёл Мунгала Векатарамия и рассказал вот что: 'Миссис Талеяркхан и друг сэра Мирзы Исмаила из Майсура сидели на горе и говорили о Бхагаване и о горе. Миссис Талеяркхан сказала ему: 'Бхагаван это воплощённый Бог, и все наши молитвы исполняются. Это мой опыт. Бхагаван говорит, что эта гора есть сам Бог. Я не могу этого понять, но так как Бхагаван говорит это, я верю.' На что её друг парси ответил: 'Я бы принял это за знак, если бы в соответствии с нашими верованиями пошёл дождь.' Для парси лёгкий дождь это хорошее знамение. Почти сразу же пошёл ливень, они спустились с горы промокшие насквозь и рассказали мне об этом.'"

Суна и Миссис Талеяркхан идут за Бхагаваном

Фрамджи Дорабджи любил рассказывать мне о величии святых и мудрецов. Его сердце было полно преданности к таким святым как Мирабай, Туракам, Тулсидас и Сурдаш. Упомяни любого из них, и он начинал читать их стихи и переводить их для меня. Он часто советовал мне: "Иди по следам святых и мудрецов. Почитай их." Вероятно, именно поэтому я стал более 'сумасшедшим' в следовании за святыми и мудрецами!

Однажды в 1965 году сын Фрамджи Дораб Фрамджи (см. фото) пришёл в ашрам и попросил меня сесть в его машину. Он отвёз меня в Ченнай. Приняв душ и выпив чаю, он снова усадил меня в свою машину. По пути он осведомился: "В ашраме, когда я попросил вас сесть в мою машину, вы не спросили, куда я вас везу. Здесь тоже вы не поинтересовались, куда мы едем." Я ответил: "Дораб! Я знаю, что вы отвезёте меня в место, которое возвысит мой дух!" Он обрадовался моему ответу и сообщил: "Да, я везу вас в Васант Вихар в Адьяре на беседу с великим мудрецом по имени Дж. Кришнамурти." Услышав это, я внутренне рассмеялся. Я думал, что к святым и мудрецам всегда обращаются как к Бхагавану — Свами, Махарадж или Баба. Я никогда не слышал