варваров не уклонился в безБожие, что все люди утверждают, что божество существует и имеет попечение о нас[974] (кн. II, гл. 31). Плутарх, в книге «Об общих понятиях» говорит, что существующее понятие о Боге уничтожается, если отвергнуть провидение, «ибо ведь мыслить и понимать божество должно не только как бессмертное и блаженное, но и как человеколюбивое, как имеющее попечение о людях и споспешествующее им». Лактанций указывает: «Не должно быть почитания божеству, если оно ничего не оказывает поклоняющемуся ему; оно не внушает никакого страха, если не гневается на отказывающего в поклонении». И, наоборот, то же самое следует, если мы, преследуя нравственную цель, отрицаем бытие Божие или попечение Его о человеческих поступках.

3. Оттого-то как бы в силу некоей необходимости оба эти понятия сохранились у всех почти известных нам народов уже в течение столь многих веков[975]. В связи с этим юрист Помпоний веру в Бога приписывал праву народов (L. velutl. de lust. et lure); а у Ксенофонта приведены слова Сократа о том, что «богопочитание есть закон», который имеет силу для всех людей. Это и Цицерон утверждает как в первой книге трактата «О природе богов», так и во второй книге «Об изобретении». Дион Прусийский в речи двенадцатой называет это «убеждением, присущим всем людям вообще, необходимым и естественным для всех наделенных разумом, не менее варварам, чем грекам». И немного далее – «убеждением весьма прочным и постоянным у всех людей, усвоенным ими и неизменным». Ксенофонт в своем «Пиршестве» говорит, что как греки, так и варвары полагают таким образом, что Богам ведомо и настоящее, и будущее.

4. Те люди, которые впервые стали отвергать эти понятия, обычно подвергаются преследованию в благоустроенных государствах, что, как нам известно, случилось с Диагором Милетским и с эпикурейцами, изгнанными из благонамеренных государств; равным образом, я полагаю, что их можно карать именем человеческого общества[976], основы которого они нарушают без достаточного основания. Софист Гимерий в жалобе на Эпикура заявляет: «Итак, ты грозишь наказанием за высказанное мнение? Никоим образом. Ибо ведь дозволено излагать нечестивые учения, но не бороться с благочестием».

XLVII. Но нельзя нам наказать других, что доказывается доводами еврейского закона

1. Прочие понятия не столь очевидны, как, например, то, что нет богов, кроме Единого; что из всего, что мы видим, ни мир, ни небеса, ни солнце, ни воздух, не есть Бог; что ни мир, ни его материя не существовали вечно, но созданы Богом. В самом деле, понятие об этом, как мы видим, с течением времени у многих народов пришло в забвение и как бы утратилось – и тем легче, что законы здесь проявили меньше попечения, потому что и без таких понятий может сохраниться какая-либо религия.

2. Самый Закон Божий дан тому народу, который достаточно ясным и несомненным познанием этих вещей просветили пророки, отчасти же лицезрение самих чудес, частью же дошедшее до него свидетельство бесспорного авторитета; и хотя поклонение ложным Богам и вызывало сильнейшую ненависть, тем не менее не все осужденные за это преступление наказывались смертью, но лишь те, чьи проступки имели место при особых обстоятельствах, как, например, зачинщики, вовлекшие в соблазн других людей (Второзаконие, XIII, 16), община, обратившаяся к поклонению ранее неведомым Богам (Второзаконие, XII, 23), звездопоклонники, почитавшие светила и покинувшие закон, оттого отставшие от почитания истинного Бога (Второзаконие, XVII, 2) (что у Павла выражено в словах «служение твари, а не Творцу»)[977]. Это же преступление у потомков Исава тоже каралось некоторое время, как можно в этом убедиться из книги Иова (XXXI, 26, 27); сюда относятся также те, кто посвящает своих детей Молоху, то есть Сатурну (кн. Левит, XX, 2).

3. Но Бог не сразу осудил на наказание хананеян и соседние с ними народы, ранее впавшие в преступное суеверие, а лишь тогда, когда они увенчали это преступление многими злодеяниями (кн. Бытие, XV, 16). Так, и у других народов он извинял времена заблуждения и поклонения ложным божествам (Деяния св. ап., XVII, 38). Совершенно верно сказано у Филона («Посольство к Гаю»), что каждому своя религия кажется лучше всех, потому что о ней судят по соображениям не разума, но чувства. От этого мало отличается изречение Цицерона о том, что никому не убедительно ни одно философское учение, кроме того, которому он следует сам («Акад.», кн. IV). Он добавляет, что большинство усваивает убеждения прежде, чем в состоянии рассудить, какое из них наилучшее.

4. Заслуживают также извинения, а не наказания со стороны людей те, кто, не получив никакого закона от Бога, поклоняется звездам, силам прочих естественных вещей, духам, как в изображениях, так в животных или в прочих предметах, или душам тех, кто прославился доблестью или благодеяниями по отношению к человеческому роду, или бесплотным духам, в особенности если подобного рода культы не являются выдумкой и оттого не удаляются от почитания Всевышнего Бога[978], так что можно причислить скорее к нечестивым, нежели к уклоняющимся тех, которые установили божеские почести заведомо злым духам как таковым, олицетворениям пороков и людям, жизнь которых была исполнена преступлений.

5. В наибольшей мере повинны те, кто приносит в жертву Богам кровь невинных людей. За прекращение у карфагенян этого обычая заслужили одобрения Дарий, царь персидский, и Гелон, тиран Сиракузский[979] (Юстин, кн. XIX; Плутарх, «Изречения» и «Об отсрочке Божественного возмездия»). Плутарх передает, что некоторые народы, приносившие Богам человеческие жертвы, римляне намеревались покарать, но так как те оправдывались, ссылаясь на древность обычая, то не потерпели никакого зла; им только было воспрещено на будущее время совершать что-либо подобное («Римские вопросы», 12).

XLVIII. Несправедливо начинать войну против тех, кто не соглашается принимать христианскую веру

1. Что же сказать о тех войнах, которые объявляются каким-нибудь народам по той причине, что они не согласны принять предложенной им христианской религии? Я уже не спрашиваю, предлагается ли то, что следует, и как должно быть предложено. Но, допустим, что поступают так, как нужно. Остановимся на двух обстоятельствах, заслуживающих замечания.

Во-первых, в истине христианской религии, поскольку ведь в ней к естественной и первоначальной религии добавлено немало иного, невозможно убедить с помощью чисто естественных доказательств; но здесь приходится опираться на историю как Воскресения Христова, так и на чудеса, совершенные как Им Самим, так и апостолами. Это – вопросы факта, некогда доказанные бесспорными свидетельствами, но факта весьма древнего. Отсюда ясно, что христианское вероучение не может быть воспринято в глубине души теми, кто ныне впервые слышит о нем, без тайного содействия Божия. Такое содействие, если дается кому-нибудь, то не в виде награды за какие-нибудь дела; если же в нем бывает