Таким образом, с помощью рассудка предмет мыслится, т. е. многообразные представления, получаемые посредством чувственности, на уровне рассудочной деятельности соединяются в сознании. Они находят свое выражение в чистых рассудочных понятиях, или категориях, которые Кант определяет как «формы мысли, посредством которых еще не познается никакой определенный предмет»[815], но устанавливаются априорные правила (принципы) возможного опыта. А принципы возможного опыта, по Канту, вместе с тем суть всеобщие законы природы, которые могут быть познаны a priori и должны подчиняться категориям, от которых природа зависит как от первоначального основания ее необходимой закономерности. Если всеобщие законы природы могут познаваться a priori, то это значит, что они находятся в нас самих, т. е. в нашем рассудке, и что мы не должны искать их в природе посредством опыта, а наоборот, природу в ее всеобщей закономерности должны выводить из условий возможности опыта, лежащих в нашей чувственности и рассудке. Стало быть, категории a priori предписывают законы природе как совокупности всех явлений. Иными словами, природа должна сообразовываться с категориями, с рассудком и его формой. Эта мысль и составляет то, что обычно именуют коперни- канским переворотом Канта в философии, который наиболее лаконично выражен в его следующем известном положении: «Рассудок не черпает свои законы (а приори) из природы, а предписывает их ем»[816].

К этой мысли «прусского мудреца» натолкнула ситуация, которая имела место в ньютоновской физике. Как и все физики того времени, Кант был глубоко убежден в истинности и неоспоримости ньютоновской теории. Он полагал, что данная теория не может быть лишь результатом накопленных наблюдений. Что всё-таки могло служить основанием ее истинности? Ньютоновская физика хотя и подтверждается наблюдениями, но, тем не менее, она есть результат не наблюдений, а наших собственных методов мышления, которыми мы пользуемся, чтобы упорядочить, понять наши ощущения. Не факты, не ощущения, а наш собственный рассудок ответствен за наши теории. Познаваемая нами природа с ее законами есть результат упорядочивающей деятельности нашего рассудка.

Данное положение сродни с рассуждениями Коперника, который, по словам Канта, после того, «когда оказалось, что его гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движение небесных тел, попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя»[817].

Аналогичным «переворотом» Кант попытался решить проблему оснований истинности естествознания. Если бы наши созерцания должны были согласовываться со свойствами предметов, то тогда не понятно, каким образом можно было бы знать что-либо a priori об этих свойствах. И наоборот, если предметы как объекты чувств согласуются с нашей способностью к созерцанию, то мы вполне представляем себе возможность априорного знания. Образно говоря, подобно тому, как Коперник заставил наблюдателя вращаться вокруг звезд, Кант заставил вещи вращаться вокруг разума, пытаясь приспособить, «подогнать» их к нему. Этим философ утвердил идею об активной роли наблюдателя, исследователя и теоретика, которые не должны оставаться пассивными созерцателями, ожидающими, что природа навязывает им свои законы. Напротив, мы, созерцатели, навязываем нашим чувствам, ощущениям порядок и законы нашего рассудка, исследователь должен брать природу «измором», силой, чтобы увидеть ее в свете своих сомнений, предположений, идей. «Естествоиспытатели поняли, — пишет Кант, — что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он с принципами своих суждений должен идти впереди согласно постоянным законам и заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу… До сих пор считали, что всякие наши знания должны сообразоваться с предметами… предметы должны сообразоваться с нашим познанием»[818], И далее: «мы a priori познаем о вещах лишь то, что вложено в них нами самими»[819]. Стало быть, мы можем иметь достоверное априорное знание лишь в том случае, если приписываем вещи только то, что необходимо следует из вложенного в нее нами самими сообразно нашему понятию. Эта мысль лучше согласуется с требованием возможности априорного знания о вещах, которое должно установить нечто о них раньше, чем они нам даны.

Таким образом, рассудок оказывается у Канта источником всеобщего порядка природы, так как он подводит все явления под свои собственные законы и только этим a priori осуществляет опыт, в силу чего всё, что познается на опыте, необходимо подчинено законам, категориям рассудка. Сами по себе категории есть не знания, а только формы мышления, содержащие в себе логическую способность a priori объединять воедино многообразное, данное в созерцании. Посредством них из созерцаний порождаются знания. При этом мы имеем дело не с природой вещей самих по себе, а с природой как предметом возможного опыта.

Предложенный Кантом новый, «переворотный», по своей сути, способ мышления, открыл метафизике путь к науке. Главному трансцендентальному вопросу: Как возможна метафизика, или Возможна ли метафизика как всеобщая и необходимая наука? Кант посвящает второй отдел «Трансцендентальной логики» — «Трансцендентальная диалектика». Утвердительный ответ на поставленный вопрос, по мнению философа, может быть только при одном условии: если метафизика будет рассматриваться как не догматическая, т. е. метафизика вещей (примером ее может служить традиционная метафизика Г. Лейбница и Хр. Вольфа), а критическая, трансцендентальная, т. е. метафизика знания. Особенность этой метафизики состоит в том, что она имеет дело с чистыми понятиями разума, предмет которых не может быть дан в опыте, в тенденции они устремлены на познание вещей в себе. Такие понятия Кант именует трансцендентальными идеями. Они лежат в природе разума так же, как категории — в природе рассудка. И если рассудок — способность давать правила для единения многообразия чувственных созерцаний, способность создавать единство явлений посредством правил, то разум — способность давать сами принципы познания, способность создавать единство правил рассудка по принципам. Следовательно, разум никогда не направлен прямо на опыт или на какую-нибудь вещь, а всегда направлен на рассудок, чтобы с помощью априорных понятий придать единство его многообразным знаниям, привести его в полное согласие с самим собой.

Лежащие в природе разума трансцендентальные идеи позволяют достичь безусловного знания о синтетическом единстве всех условий бытия. Это безусловное синтетическое единство Кант связывает с тремя отношениями: 1) отношение к субъекту, 2) отношение к многообразному содержанию объекта в явлении, 3) отношение ко всем вещам вообще. В соответствии с этим он разделяет все трансцендентальные идеи на три класса: первый содержит в себе безусловное единство мыслящего субъекта, который есть предмет психологии, второй — безусловное единство условий явлений, являющихся предметом космологии, третий — безусловное единство условий всех предметов мышления вообще, высшее условие возможности всего, что можно мыслить, которое есть предмет теологииА9.