подобного в году довольно много, но, как я понял, самыми шикарными являются банкеты по случаю начала учебного года, его конца, рождественский, на Хэллоуин и на Вальпургиеву ночь. Правда, последний не озвучивается, но ужин тридцатого апреля сильно лучше остальных. Надо бы разузнать у кого-нибудь.

На лёгкий шум, выбивающийся из общей радостной атмосферы, я не мог не обратить внимания — какой-то «бунт на корабле» за столом Гриффиндорцев, и эпицентром негодования была Гермиона, сложившая руки на груди и упрямо отказывавшаяся есть. Ну и ладно — потом узнаю, что её так взбесило.

Банкет подошёл к концу, еда исчезла, а со своего места поднялся Дамблдор.

— Итак, — заговорил он, улыбаясь, а весь зал притих, внимая. — Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включается в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибательные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов. Вы можете с ними ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, пожелаете.

Усмехнулись все — от самого директора и профессоров, кроме МакГонагалл и Снейпа, до учеников, и даже первокурсников.

— Как и всегда, — продолжил директор после небольшой паузы. — Мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для всех студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид для тех, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.

— Что?! — возопили на разный лад многие ученики.

То заявление породило гул возмущений, недоумения и прочее, но мы, кто уже был осведомлён о подобном, воспринимали всё несколько легче. Глянув на Седрика, капитан команды, всё-таки, я увидел понимание в глазах, а значит и он был осведомлён об этом. На минуточку я вспомнил, что практически весь состав нашей сборной является семикурсниками на данный момент, и получается, что больше они в квиддич в школе не поиграют. Прискорбно.

И я бы им посочувствовал, но пришло осознание, что в следующем году от нашей команды останутся рожки да ножки… Что-то мне уже не хочется летать — не дай Мерлин, как тут говорят, на меня повесят капитанство! Это же столько проблем! Хобби сразу перестанет быть хобби. Надо бы самоустраниться в этом году, наверное. Ну и устроить свои соревнования по квиддичу — думаю, многие эту идею поддержат. Пока я размышлял, прошло всего несколько секунд, а директор жестом руки попросил тишины.

— Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжатся весь учебный год. Они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…

Именно в этот момент раздался оглушительный гром, сверкнула вспышка молнии на иллюзии ночного неба — гроза окончательно добралась до нас. Вспышка выдернула на миг образы и контуры густых туч и ливня. Иллюзия на потолке была так хороша, что на миг показалось, будто вот сейчас нас обольёт с ног до головы.

Двери Большого зала вновь распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в коричневый дорожный плащ. Конечно же мы все повернулись к нему. Я узнал его — видел в прошлом году в Хогсмиде. То ли аврор, то ли ещё кто.

Мужик скинул капюшон — да, точно он. Всё то же лицо, испещрённое шрамами, крупный протез глаза. Он направился к столу преподавателей, чуть прихрамывая, а шаги правой и левой ног различались по звуку.

— Аластор Грюм… — тихо прошептал сидящий рядом Эрни.

— Кто?

— Потом…

Мужик подошёл к директору, протянул испещрённую шрамами руку, а Дамблдор её пожал, что-то тихо спросив. Грюм отрицательно качнул головой и так же тихо ответил. Директор кивнул и приглашающе указал Грюму на место преподавателя ЗоТИ. Этот занятный персонаж устроился поудобнее за столом, кивнул остальным, придвинул к себе тарелку с сосисками и, подцепив одну из них на вилку, принюхался, присмотрелся, и только потом откусил.

— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в тишине. — Профессор Аластор Грюм.

В тишине зала лишь Дамблдор и здоровяк Хагрид аплодировали новому профессору, а остальные, похоже, не до конца отошли от такого зрелища — внешность Грюма можно использовать как шоковую терапию или оружие наступательного характера, для ошеломления.

— Грюм? — спросил я Эрни, впечатлённого появлением этого волшебника. — Я читал, что он так или иначе приложил руку к поимке многих последователей Тёмного Лорда.

— Это так, — кивнул Эрни, не сводя глаз с этого неординарно выглядящего преподавателя. — Он лично поймал многих прислужников Сам-Знаешь-Кого, да и просто тёмных волшебников, что вредили…

— Вредили? Ради вреда?

— Да кто их разберёт? — пожал плечами Эрни, а его мысль продолжила сидящая напротив Ханна.

— Говорят, что безграмотный подход к Тёмным искусствам, неправильный настрой, — Ханна постучала пальцем по виску. — Приводит к печальным последствиям. Может лишить здравомыслия, рассудка, сделать сумасшедшим.

— Да, я тоже такое слышала, — кивнула Сьюзен. — Тётя говорила, что Тёмные Искусства крайне опасны для волшебника. Чтобы хоть немного коснуться их и не лишиться рассудка, нужно обладать сильнейшим характером и волей.

— А что мы понимаем под Тёмными Искусствами? — задал я резонный вопрос, ведь ответа на него пока так и не нашёл. В местной литературе, конечно же.

— Эм… — мой вопрос озадачил вообще всех.

Дамблдор, тем временем, дав всем время на осознание информации и быстрое обсуждение, продолжил свою речь.

— Как я и говорил, — он улыбнулся множеству учеников, взоры которых были до сих пор обращены к Грюму, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников!

— Вы ШУТИТЕ?! — раздался сдвоенный возглас от стола Гриффиндорцев, что стало спусковым крючком как для смеха и шуток, так и для неверия, типа: «Да ну не может быть!».

— Это что такое? — тут же спросил я, но меня решили проигнорировать, продолжая следить за директором, что осматривал зал, ожидая тишины, или хотя бы намёка на неё. И дождался.

— Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он, и всем стало понятно, кто именно был таким несдержанным, а точнее, кто те двое «одинаковых». — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон…

— Кхм-кхм, — МакГонагалл с укором посмотрела на директора, а по залу вновь прокатилась тихая волна смешков, быстро стихшая.

— Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да. Так о чём я? Ах да, Турнир Трёх Волшебников! Я также,