колено рядом с девушкой с травмой головы, аккуратно приподнял её голову за подбородок — покраснение белков глаз, расфокусированное зрение, на свет Лю́моса реагирует не особо хорошо. Так… И как назло, я не знаю местной магии, способной помочь. Ну, а что там эльфийского? Малое и Среднее Исцеления? Ну да…

Коснувшись палочкой виска девушки, я вызвал настороженные взгляды тех, кто нас встретил.

— Ты знаешь, что делаешь?

— Я хочу стать целителем, — пожал я плечами и начал формировать контур заклинания из энергии жизни прямо в голове девушки, что было непросто, ведь приходилось преодолевать энергетическое сопротивление тела.

Однако сопротивление, хоть и было, по итогу оказалось слабым — я контролирую магию, выпуская её тончайшими нитями, и в силу вступает подобие площади контакта — чем меньше, тем легче. В отличие от моих модификаций, классическое исцеление работает быстро, но только с травмами, и желательно немагическими — как раз наш случай. Буквально пара секунд, и состояние девушки начало улучшаться, хотя я точно могу сказать, что она скинет из-за этого килограммчик.

— Ну вот, скоро станет легче, но очень захочется есть…

— Она не говорит на английском, — заговорил всё тот же парень со странным акцентом.

— Понял.

Переместившись к израненному парню, повторил маневр с созданием заклинания внутри тела. Это я делаю только для того, чтобы никто не видел формирование контура из разных символов и нитей — он имеет визуальное проявление. Пара секунд, и в тех местах, где одежда парня была порвана, можно было видеть, как раны затягиваются, а сам он приходит в сознание — объяснять ситуацию ему принялся тот, что говорил с акцентом.

Взявшись за осмотр ноги девушки, что всё ещё держала Лю́мос, я пришел к выводу, что без Костероста я не справлюсь. Точнее, не справится девушка. А вот убрать воспаление, обезболить, сделать репозицию, если кость немного сместилась и наложить шину — это можно, с этим справится именно Малое Исцеление.

— Трансфигурируй… — обратился я к Седрику, но усомнился в том, что он знает, что нужно. — Шину нужно наложить.

— А, знаю, понял, — кивнул он и трансфигурировал из ветоши под ногами бинты и пару дощечек. — Тоже ломал, мне отец фиксировал ногу и объяснял, зачем и почему. Зелий тогда не было.

Когда я немного подлатал девушку, Седрик вызвался наложить шину.

— Это не лечение, понимаешь? — спросил я девушку с Лю́мосом на палочке, и та молча кивнула.

— О, детишки! — среди деревьев в десятке метров от нас появились три балахонщика.

Я сам не понял как, но резко отступил в тень за кем-то из ребят, окутал себя магией с целью скрыться и быстро выбрался из овражка, двигаясь по дуге к противникам.

— Вот свезло! — сказал другой.

Ребята, кто был в сознании и состоянии что-то сделать, резко выхватили палочки, но тут же лишились их — балахонщики применили Экспелиа́рмус.

Даже повар-эльф превращается в реальную угрозу в лесу. Человек с навыками эльфа — проблемный противник. Волшебник с дырявой памятью старого эльфа — крайне неоднозначно. Но конкретно в данный момент эти волшебники, манера движений которых выдавала больше быдло преступное, чем именно волшебников, да и голоса с ухмылками, соответствующие… В общем, я видел лишь разбойников, которых эльф отправлял сотнями на тот свет. Видел врагов, что гном крушил молотом и располовинивал секирой. В них видишь врагов, обезличенных и опасных, способных навредить тем, кого ты сам волей-неволей назначил своими пациентами.

Лук сам оказался в одной руке, а стрела в другой. Враги почти на одной линии, и стрела умчалась в дальнего, пробив голову. Невнятный предсмертный «Бу-э…», и враг заваливается, а двое остальных поворачивают голову к нему.

Рывок вперёд, концентрация энергии жизни в руке, касание спины ближайшего балахонщика в области сердца — нити энергии жизни мгновенно опутывают сердце, повинуясь моей воле. Миг, и его тело познаёт другую сторону этой энергии — смерть, как биологический процесс и мгновенное гниение.

— Ар… — мужик с хрипом оседает.

Оставшийся балахонщик резко оборачивается в мою сторону с палочкой в руке.

— Бомбарда!

Словно на дуэли, я вскидываю руку, в которой уже покоилась палочка, а лук превратился обратно в браслет. Даже не думая, ставлю Проте́го Рефле́кто и умудряюсь поймать невидимый сгусток Бомбарды на щит, отправляя обратно. Грудь балахонщика с чавкающим звуком лопается, разбрасывая повсюду внутренности, кровь и кости, а сам он отлетает на пару метров назад.

Моё сердце бешено стучит, но пара вдохов, и всё приходит в норму.

— А-а-а, — только сейчас пискнула одна из девушек, а другая, при виде частично лопнувшего в кровавом фонтане врага, издала характерный рвотный звук.

— Надо двигаться дальше, — высказал я свою позицию. — Только не говорите ничего никому.

Только когда я подал голос, на меня обратили внимание. Кто понимал, те кивнули, а парень с акцентом быстро перевёл мои слова на французский и немецкий — полиглот, что ли? Ребята быстро вернули себе свои палочки, пару мгновений пройдясь по округе. Вопросов задавать не стали, встали и пошли — удивительная покорность. Седрик шёл рядом, оглядывался по сторонам, прислушивался, стараясь вычленить звуки опасности из постепенно стихающего шума там, за спиной, где мы оставили разрушенный лагерь. Пару раз он глядел на меня с укором, но мы молча продолжали идти по лесу в свете единственного Лю́моса. Просить выключить его как минимум неразумно, ведь если я способен двигаться в этой тьме, то остальные — нет.

Вскоре мы заметили много подобных свечений и поспешили на свет — довольно крупная группа волшебников организовала небольшой привал, лагерь, если угодно. Тут было и охранение, волшебники из которого проверили нас и пустили к остальным. Тут был один из наших министерских работников и успокаивал разновозрастную толпу волшебников, обещая помощь, как только ситуация «устаканится».

— Ты же хотел стать целителем, — спросил меня тихим шепотом Седрик, сохраняя крайнее серьёзное лицо. Серьёзное, но бледное.

— Да.

— Ты ведь их убил?

— Не уверен, — покачал я головой.

— Но целитель ведь должен помогать людям? Или я что-то упускаю?

— Есть много способов помочь людям. Можно лечить пациентов, а можно казнить негодяев.

— Но всё же… — Седрик огляделся, не слушает ли нас кто. — Спасибо, конечно, не пойми неправильно… Просто… Я не понимаю.

— Ты видел зелёные вспышки заклинаний? Видел, что делали эти люди, что хотели делать?

— Зелёные?

— Да. От них люди умирали.

Седрик побледнел пуще прежнего.

— Авада…

— Авада?

— Непростительное заклинание. Мгновенная смерть.

— Ну вот… Надеюсь, ты не винишь меня?

Пришлось даже изобразить лёгкий, но частый тремор рук, в одной из которых я продолжал держать палочку. Это было не особо сложно, ведь адреналин так или иначе даёт о себе знать.

— Нет. Нет, просто… — Седрик потёр руками лицо, устало оглядывая волшебников вокруг. — Это странно.

Через час, когда зарево пожаров стихло, появился телесный Патро́нус в виде какой-то вытянутой крысы и сообщил сотруднику министерства какую-то информацию. В итоге, под чутким руководством этого сотрудника и сохраняя охранение вокруг, мы одной кучкой двинулись вниз с холма.

— Нужно найти отца, — сказал Седрик,