На почве недоверия со стороны изобретателей и лиц, им покровительствовавших, к техническим комитетам главных управлений происходили и курьезные и печальные случаи.

Могу рассказать два. Однажды ко мне на прием явился граф Х. По его рассказу, он узнал, что на Юго-Западном фронте, в одном из саперных батальонов находится солдат, получивший образование за границей, отличный механик и химик, знающий какое-то чрезвычайно сильное взрывчатое вещество и имеющий все данные для устройства прибора для взрывов на расстоянии. Узнав, что на фронте этого солдата не могут поставить в условия, дающие ему возможность выполнить его изобретение, он, граф Х., решил обратиться к главнокомандующему Юго-Западным фронтом с просьбой командировать этого солдата в его распоряжение. Но к сожалению, он опоздал, и об этом солдате узнали в Главном военно-техническом управлении, которое его и вызвало. В Петрограде же, вместо того чтобы дать этому солдату возможность работать, его передали в электротехническую школу, где начальник школы почему-то приказал его держать под арестом.

Что, узнав об этом, он, граф Х., сопоставляя это с тем, что начальник школы носит немецкую фамилию (генерал Бурман11), из опасения, что изобретателю просто не дадут возможности работать, решил его выкрасть и поставить в прекрасные условия для работы. Что он, граф Х.–, совместно с одним доктором, этого солдата выкрали и поместили около Петрограда, дав ему возможность работать в прекрасно оборудованной мастерской. Но что случилось несчастье, приготовленное взрывчатое вещество взорвалось, солдат ранен, а его сожительница убита. Что обо всем этом узнал начальник Главного военно-технического управления и теперь привлекает его, графа Х., к уголовной ответственности; что его уже допрашивал следователь, по словам которого за это грозит чуть ли не каторга. Сообщив мне об этом, граф Х. просил о прекращении дела.

Я предложил ему подать мне обо всем им рассказанном письменный доклад.

На другой день я вызвал к себе начальника Главного военно-технического управления и начальника электротехнической школы. Из их докладов выяснилось, что действительно в военно-техническом управлении было получено сведение о том, что в одном из саперных батальонов имеется очень интересный солдат, хорошо знающий механику и химию и говорящий, что он изобретатель. Солдат был вызван и передан начальнику электротехнической школы, которому было поручено предоставить ему полную возможность выполнить свои изобретения.

Изобретатель оказался пьяницей и уклоняющимся от работы; проводил целые дни вне школы на квартире у своей сожительницы. Поэтому начальник школы запретил этому солдату ходить в отпуск, кроме воскресных дней. Несмотря на принятые меры и угрозу, что он будет отправлен обратно в батальон, изобретатель работал очень вяло и не было доверия, что из его работы будет какой-нибудь толк.

Через несколько времени солдат бесследно исчез, а за несколько дней до доклада мне этого дела графом Х. в школу пришел сын сожительницы изобретателя, подробно рассказал про похищение солдата, про отвоз его на автомобиле в имение графа Х. и про то, что там его действительно хорошо устроили и предоставили в его распоряжение лабораторию; что вместе с изобретателем разрешили жить и ему с матерью.

Дальше мальчик рассказал, что накануне его прихода в школу его мать, переставляя банку с какой-то жидкостью, приготовленной изобретателем, ее уронила и произошел взрыв. Что его мать убита, изобретатель ранен, а его силой взрыва выбросило в сад. Что затем граф Х. и доктор, принимавший участие в похищении изобретателя, напуганные всем тем, что произошло, опасаясь ответственности, зарыли труп его матери в саду, солдата-изобретателя лечат дома в имении, а его заперли, не позволяя никуда выходить, но что он бежал и явился в школу, чтобы рассказать о всем том, что произошло.

Начальник Главного военно-технического управления приказал произвести дознание, которое подтвердило справедливость заявления мальчика, и дело было передано следователю. Пришлось все это дело, с заключением главного военного прокурора, представить Государю. Государь приказал делу дальнейшего хода не давать.

Второй случай был более сложный и более серьезный. В декабре 1915 года из Министерства внутренних дел ко мне поступил запрос, на каком основании и для какой надобности распоряжением главного начальника Петроградского военного округа явно незаконно реквизировано несколько домов в Петрограде.

Я немедленно соединился по телефону с главным начальником Петроградского военного округа, князем Тумановым12, и спросил его, правда ли это.

– Да, правда.

– На каком же основании вами реквизированы эти дома и для какой надобности?

– По Высочайшему повелению. В точности я не знаю, что предположено делать, но эти дома приказано передать в распоряжение одного изобретателя, Братолюбова, под мастерские и под жилье рабочим.

– Кто вам передал это Высочайшее повеление и почему вы не доложили военному министру или не сообщили мне?

– Эти распоряжения я получил в виде писем на мое имя от Великого князя Михаила Александровича13; в письмах определенно сказано, что распоряжения делаются по Высочайшему повелению. У мене не было никакого сомнения в подлинности подписи под письмами, и я думал, что военный министр и вы об этом знаете. Тем более что по распоряжению второго помощника военного министра, генерала Беляева, в распоряжение этого же изобретателя назначаются рабочие солдаты.

– Вам должно быть известно, что подобное распоряжение о реквизиции домов в городе законом не предусмотрено и явно незаконно.

– Но ведь распоряжение сделано от Высочайшего имени. Как же оно может быть незаконно?

– Незаконно потому, что законом не предусмотрено. Может получиться крупный скандал. Получив эти распоряжения, вы обязаны были немедленно доложить военному министру. Военный министр доложил бы Государю, и недоразумение, конечно, выяснилось бы и было бы приказано эти распоряжения в исполнение не приводить.

– Как же мне быть? Завтра уже назначено выселение жильцов из одного из домов.

– Прошу вас, князь, распоряжение о выселении жильцов из реквизируемого дома временно отменить. А вас прошу завтра, к десяти часам утра, быть у военного министра, захватив с собой все письма, полученные вами от Великого князя.

Затем я соединился по телефону с генералом Беляевым, который мне подтвердил, что и им получено письмо от Великого князя Михаила Александровича с указанием, что, по Высочайшему повелению, он должен назначить в распоряжение изобретателя Братолюбова (указан адрес) рабочих солдат в числе, которое последний потребует.

Я попросил и генерала Беляева быть на другой день утром у военного министра.

После доклада военному министру было решено всякие реквизиции пока приостановить, а мне было поручено устроить свидание Великого князя с военным министром. Великий князь Михаил Александрович был в это время в Петрограде.

Я в тот же день вызвал к себе начальника штаба Великого князя генерала Юзефовича14. От него я узнал, что действительно Великому князю было дано какое-то поручение Государем Императором. Но подробностей Юзефович не знал и обещал в тот же день доложить Великому князю желание военного министра его видеть.